Мимо нас осназовцы, как заботливые гувернантки, вели по коридору, приобняв за плечики, заплаканных танцовщиц. Плакали все – и не только девушки! Плакали от испуга, плакали от счастья.
Кто-то в глубине души наверняка печалился, что романтическое приключение так стремительно завершилось. И не видать им теперь ни Хосрова, ни нового, хотя и дурацкого, балета. А на Земле интерес к ним сейчас будет только у журналистов. Ведь все мужчины, все поклонники, все зрители ушли на войну! (Я не берусь утверждать, что они думали именно так, но ясно же, что мозги людей искусства – благодатная почва для незабудок, ромашек и орхидей всех цветов и размеров.)
Два полубожественных существа мужского пола тоже пустили по слезе. При этом античный полубог заботливо поддерживал под локоток полубога скандинавского.
Стройная немолодая солистка билась в неуместной истерике: ах, моя пудреница! вы не видели моей пудреницы?! я никуда без нее пойду! вы слышите? никуда!
Тамила и Люка подскочили ко мне и, на зависть майору, зацеловали буквально до полусмерти, размазывая по моим щетинистым щекам слезы, сопли и помаду. Тут же объявилась и Тата с камерой. Мы снялись на память.
Затем я благородно намекнул девочкам, что главный виновник торжества – майор Свасьян. Они снялись и со Свасьяном тоже.
Несмотря на уговоры осназовцев, погрузка на флуггеры шла нерасторопно. Довольно быстро выяснилось, что, даже уложив Императорский балет в четыре штабеля, никак не выйдет вывезти всех одним рейсом. Вначале эвакуировали руководство, хореографа с ассистентами, солистов и солисток первой-второй-третьей значимости. На повторный рейс оставался собственно осназ и примерно половина кордебалета. Хоть меня и пытались впихнуть довеском в последний флуггер как – блестящая формулировка! – «приравненного к раненым» пилота, я решительно отказался.
Пока флуггеры совершали первый рейс, Свасьян, которого просить два раза не надо было, просветил меня относительно событий последних часов.
– Там карусель вышла такая, что страшно вспомнить. Ваши все никак не могли добить «Балх» (под «вашими» он имел в виду, конечно, истребители). Тем временем несколько торпедоносцев клонов все-таки прорвались к «Трем Святителям». Их все сбили, но они успели выпустить торпеды и как назло угробили две катапульты, с которых собирались взлетать наши штурмовые флуггеры. Посадочной палубе, сам понимаешь, тоже досталось. Тем временем «Атур-Фарнбаг» удирал от наших торпедоносцев. Ему крепко досталось, но добить его не смогли. За ним погнался «Кавказ». Штурмовики и торпедоносцы начали возвращаться на «Три Святителя». Принимали их медленно. Все, кто живой, боролись с пожарами на борту авианосца. Даже нас задействовали – у нас бронескафандры хорошие, в любой огонь войти не страшно. Тем временем нужно было еще спасать экипаж «Удалого». Этим занимались фрегаты.
– Так «Удалой» погиб?
– Считай, что да. Он был еще полетал, после ремонта. Но в Х-матрицу он войти не может, а когда ж его ремонтировать-то? Экипаж сняли, а корабль взорвали, чтобы клонам не достался. Нас тоже хотели послать к «Яузе» на фрегатах, но пересаживаться было долго. К тому же одно дело – ворваться на борт яхты со специального флуггера, другое – через обычный кессон. Ты пойди еще состыкуйся!
– Скажите, товарищ майор, а про Николая Самохвальского, пилота истребителя, вы ничего не слыхали?
(Собственно, это было единственное, что меня по-настоящему интересовало – кроме, разумеется, судеб других мужиков из И-02. Но из-за своей вежливости я был обречен выслушивать из уст словоохотливого майора полный отчет о сражении.)
– Как фамилия, говоришь?
– Самохвальский.
– М-мм, там отличился какой-то молодой лейтенант, пилот истребителя, да… Но фамилию вот не запомнил. Кажется, не такая фамилия. Что-то кошачье. Котиков? Кошкин?
– Подождите, товарищ майор… – Я не смел поверить своему счастью. – Котенок?
– Да, точно! Я еще подумал: чудная фамилия, Котенок. Как Щенок почти. Немужская, невоенная фамилия, да.
– Так это не фамилия, это позывной! Прозвище, которое пилот получает в бою. Обычно совпадает с символом или рисунком на…
– Не учи ученого.
– Извините… Так что этот Котенок, что он?
– Кто он? Герой дня, дорогой мой! Герой дня – никак не меньше! Не знаю подробностей, успел только краем уха о нем услышать. Но чистое чудо! Чистейшее!
– Он жив?!
– Да жив он, жив. Что ты так распереживался? Он тебе брат?
– Почти как брат, товарищ майор. Мы с Колей учились вместе, с первого дня. И джипсов вместе били.
– Понимаю. – Свасьян погрустнел. – А я своего названого брата на Махаоне схоронил, неделю тому… Эх, ладно, мертвые – к мертвым! Слушай, младлей, о своем Коле. Во время боя он исчез. Кто-то видел, как его поврежденный истребитель падал на Фелицию. Записали его в пропавшие без вести. Ясно было, что в лучшем случае ему повезет катапультироваться. А уж истребителю точно конец. И вот, спустя несколько часов радары «Трех Святителей» видят, что к «Яузе» приближается одинокий флуггер. Думают: ну точно, конкордианец. И на «Балхе», наверное, тоже так думали. А когда сообразили, что это все-таки наш, российский истребитель, было уже поздно. Шарахнул он ракетой – и сразу к «Трем Святителям»! И так удачно шарахнул, что «Балх» тут же и притух. Еще секунду назад ловили импульсы его радаров наведения, а тут вся его противокосмическая оборона как умерла. Крепко нам этот твой Коля помог, ай крепко!
– Так он теперь на авианосце?
– Да. Отчитывается перед командованием, как это ему так повезло невероятно. Дырку под медаль готовит!
– И ведь действительно чудо…
Пока мы с майором разговаривали, контрольная группа осназовцев собрала трупы конкордианцев и трофейное оружие. Поскольку во втором рейсе на флуггерах должно было еще оставаться местечко, всё это было решено вывезти.
И вот, в очередной раз мазнув неприязненным взглядом по изувеченным беспощадным оружием осназа телам, я вздрогнул.
Господи! Риши! Как я мог забыть!
– Здесь все? – спросил я у сержанта, который тащил охапку легких клонских автоматов.
– Все. Кто в пристойном виде сохранился. А есть такие, от кого только мокрое место осталось, гы, – ухмыльнулся он. – Жаль, блин, мы ведер с собой не прихватили!
И он жизнерадостно заржал.
Тут к майору подбежал с докладом один из командиров взводов. Обращаясь к нему не по уставу, то есть типично по-осназовски, он сказал:
– Батя, с флагмана передали: появились новые корабли противника. Вероятно, по вызову «Атур-Фарнбага». Два линкора и эскортный авианосец с очень сильным сопровождением. Идут на нас полным ходом. Сейчас вернутся наши флуггеры, приказ: погрузку провести в ускоренном темпе. Третья эскадра намерена спешно покинуть рейд Фелиции. Зря мы с этим возились. – Лейтенант небрежно пнул ближайший труп. – Придется бросить.
