Андрей Ливадный - Знак Близнецов, Потерянный рай

— Хватит! — Антон встал. — Думайте, что хотите, но там была банда отпетых ублюдков! Они получили по заслугам!

— Возможно! Возможно, что на Земле мы могли бы причислить их к подобной категории, но не здесь, Антон! Плохие или хорошие, но они ЛЮДИ!

Антон, забыв о субординации, круто развернулся. Уже в дверях он обернулся и посмотрел на Галанина.

— О Земле пора забыть, Константин Эрнестович, — с горькой усмешкой проговорил он. — Жесток я или нет — то решать не вам. Но поберегитесь бросаться людьми, вставая на сторону разного сброда, потому что, проповедуя им идеи гуманизма, вы получите не новый мир, а нож в спину!..

Он круто развернулся и вышел.

Галанин долго смотрел на закрывшуюся дверь. Наконец он вздохнул и встал. Возможно, он и не прав, но в одном Константин Эрнестович был уверен вполне: если они — он имел в виду себя и остатки своего экипажа — потеряют человечность, возомнят себя богами и судьями, то их труд будет обречен…

Он подошел к столу и, опершись руками о пластик столешницы, долго смотрел в мерцающую пустоту монитора.

Из трех кораблей вернулись только два…

Бесследно пропала команда во главе с Ургеймом, а вместе с ними и Ольга…

Команда Андрея Вербицкого впустую сожгла драгоценное топливо разведывательного корабля. Три прозондированные ими планеты оказались не пригодны для жизни…

И только Антон и Виктор нашли искомое, хотя наличие в атмосфере планеты свободного кислорода в достаточном для дыхания человека процентном соотношении еще не говорило о том, что данная планета пригодна для жизни и колонизации.

И все же выбора у Галанина не было. Учитывая перелет до найденного Антоном мира, ресурсов у «Кривича» останется на две недели автономного полета. Этого не хватит даже для орбитальной разведки… Выход был очевиден. Они должны лететь туда и посадить корабль. Бросить на карту все, потому что это, похоже, их единственный шанс выжить самим и сохранить жизни тем, кто лежал сейчас внутри криогенных камер…

«Не приведи нас, Господи, туда, где нам нельзя быть, где разверзнуты врата Ада и исключен всякий выбор, — то будет наш последний путь, последнее место для любви и ненависти, и лишь немногие отыщут дорогу назад…»

Огромный колониальный транспорт, частичка разума целой планеты, внутри которого теплились хрупкие жизни, приближался к избранной волею обстоятельств планете, сверкая в лучах незнакомой и потому кажущейся холодной, негостеприимной и чужой звезды.

Андрей не зря вспомнил этот отрывок молитвы, слышанный им в детстве от своей матери, — перед ним лежал мир, откуда им уже не будет возврата… Он остро осознавал это и мучился, страшась предугадывать, что ждет их впереди. Сам не отдавая себе отчета, он в эти минуты мысленно прощался со всем, что любил на далекой, навсегда потерянной Земле…

Они молча вели корабль — каждый за своей консолью управления, но и состав экипажа уже был не тот, что месяц назад… Место Ольги занял Семен Кречетов — один из разбуженных колонистов, с которым Андрей успел сдружиться за время совместной разведки планет. Виктор все еще не оправился от раны, и его место за пультами управления занял Антон.

Планета росла.

Андрей успевал бросать взгляды на обзорные экраны. Данные орбитальной навигации, выраженные цифрами и символами, занимали лишь часть его сознания — как раз ту, что была предназначена для дела. Андрей заметил, что с каждым разом ему все легче дается решение сложных задач, и он уже не напрягался, как бывало раньше. Довлевший над ним страх перед принятием неверного решения, которое может оказаться роковым для всего корабля, постепенно проходил, по мере того как он обретал опыт практической навигации. Наступил тот момент, когда Андрей с удивлением заметил, что больше не ощущает себя и бортовой компьютер отдельными частями системы управления, — они наконец научились понимать друг друга и составили то единство, которое только и может обеспечить успех.

Планета приближалась.

Она была повернута к «Кривичу» своей дневной стороной. Ее вращение было медленным, и один оборот вокруг своей оси она совершала за двое земных суток. «Трудно будет привыкать… — думал Андрей. — А адаптировать, наши растения к такому световому дню будет еще более сложно, чем привыкнуть к нему самим…»

Антон дал предупреждающий сигнал, начиная маневр сближения.

«Кривич» был слишком велик и неуклюж для обычной посадки, да и бесценный груз человеческих жизней не давал им права на ошибки. Хотя если они все же ошибутся, то мертвым уже будет все равно… Пальцы Антона непроизвольно впились в рули. Он искоса посмотрел на Сергея, занявшего соседнее с ним кресло. Положа руку на сердце, он не мог не признать, что тот отлично справляется с обязанностями второго пилота, но все же Антон предпочел бы видеть рядом с собой кого-нибудь с более крепкими нервами…

— Поправка! — сообщил Андрей. — Маневр правого борта. Дюзы один, четыре, шесть — трехсекундное включение!

Сергей в точности выполнил маневр, и корабль повернулся, изменив угол наклона своей оси. Медленный дрейф звезд на обзорных экранах закончился яркой вспышкой компенсирующих дюз.

— Ориентация окончена, — доложил Антон. — Мы на орбите.

Константин Эрнестович пробежал глазами по цифрам.

— Отлично. Переходим в геостационарный режим!

Говоря это, Галанин заметно нервничал. Он немало полетал на своем веку, но одно дело внутрисистемные планетолеты, а посадка колониального транспорта на планету — это нечто совершенно иное. Она должна быть филигранной, — иного слова просто не подберешь, когда вес корабля составляет сотни тысяч тонн, а его крепления в стыках модулей не рассчитаны на резкие маневры в атмосфере. При таких условиях ни о какой пологой траектории снижения не могло быть и речи. Корабль должен зависнуть, заняв точку геостационарной орбиты точно над избранным для посадки местом, уравнять свою скорость со скоростью вращения планеты… При выполнении этих условий посадка транспорта превратится в вертикальный спуск, как у орбитального лифта, с той лишь разницей, что тот скользит по мономолекулярному тросу, а им придется сообщить кораблю импульс ускорения, который толкнет «Кривич» вертикально вниз, и потом осторожно гасить его…

Колониальный транспорт, постоянно маневрируя двигателями, пересек терминатор и начал входить в тень планеты.

Несмотря на ощутимое напряжение, царящее в рубке, все члены экипажа то и дело бросали короткие взгляды на экраны внешнего обзора, — внизу под «Кривичем» лежал неизведанный мир, призванный стать их новой родиной, и никто не мог относиться к этому равнодушно, тем более что редкие кучевые облака не препятствовали обзору. Четко были видны моря и континенты, незнакомые очертания которых пугали и будоражили воображение. Водная гладь была черной, с непонятными бурыми вкраплениями, континенты и острова — серо-желто-коричневые, с редкими пятнами синего и лилового цветов.