— Будем надеяться, что это так. — Мерфи приподнял свою бутылку с пивом. — Итак, что я могу для тебя сделать?
— Мне надо кое с кем поговорить. Хочу купить боеприпасы.
— Все еще взрываешь поезда с зерном, да?
— Ага. — Адам натянуто улыбнулся. — Все еще взрываю поезда с зерном. Ты можешь устроить мне такую встречу?
— Попробую. Когда-то я и сам купил несколько маленьких штучек.
— Маленькие штучки мне не нужны.
— Дилер, к которому я обращался, тебе поможет. Я ее спрошу.
— Спасибо.
— О каких именно товарах идет речь и в каком количестве?
Адам протянул ему бумажную копию списка.
— Вот заказ, и ты можешь прибавить к нему все, в чем нуждается ваше отделение, в пределах десяти процентов общей стоимости. Можешь считать это комиссионными за посредничество.
— Здесь указана очень серьезная техника.
— Я представляю очень серьезную ячейку.
— Ладно. — Найджел Мерфи дочитал список, и встревоженное выражение на его лице стало еще отчетливее. — Дай мне код доступа к твоему эл-дворецкому. Я сообщу, когда договорюсь о встрече.
— Отлично. И еще вопрос: в вашем отделении есть недавно присоединившиеся члены? Примерно за пару месяцев?
— Нет. К несчастью, никого за последние девять месяцев. Я уже говорил, что на данный момент мы не пользуемся популярностью. Мы планируем провести набор в основных трудовых союзах, но это будет только через несколько недель. А в чем дело?
— Просто страхуюсь.
* * *
Саббах ненавидел себя за то, что ему предстояло сделать. Товарищ наверняка занимал высокое положение в партии — возможно, был членом исполнительного комитета, а это означало, что он действительно верил в свое дело, особенно если рассказывал правду о составах с зерном.
Нельзя сказать, чтобы сам Саббах не верил в дело партии, — ничего подобного. Он ненавидел порядок в мире, при котором почти каждый был в чем-то лучше него — и это при том, что его существование ограничится одной, и даже не слишком приятной, жизнью. Устройство общества не давало ему возможности улучшить свою жизнь. Именно это в первую очередь привело его к социалистам — они старались изменить положение вещей, чтобы люди вроде него могли достойно жить наравне со всеми остальными.
Причем этим он лишь усугубит свое положение. Товарищ боролся за свержение власти плутократов и крупных компаний, и это превосходило все, на что мог надеяться Саббах. Седьмое отделение только и делало, что проводило бесконечные митинги, где его товарищи часами вели споры между собой. Потом были опросы, сопровождаемые оскорблениями и унижениями со стороны людей, которым они стремились помочь. Устраивались акции протеста у представительств компаний и заводов, организовывались пикеты перед офисами политиков. Саббах уже не мог сосчитать, сколько раз ему приходилось испытывать на себе весьма болезненный удар полицейского шок-хлыста. Тем не менее он продолжал участвовать во всех делах из-за остальных членов ячейки. Кроме них, у него было не так уж много друзей. Вернее, совсем не было.
Однако выбор у него тоже отсутствовал. По крайней мере, в этом случае.
Прошло уже девять лет с тех пор, как он встретился с этой женщиной. Работенка в ту ночь оказалась такой простой, что не провернуть ее было бы преступлением. Вместе с двумя старыми дружками, которых он знал еще по банде, они угнали грузовик, чтобы покататься по улицам. Это был автофургон, совершавший ночную развозку грузов от планетарной станции ККТ до нескольких местных оптовых складов. На этот раз он вез ящики с предметами домашнего обихода, изготовленными на Августе, все очень высокого качества. Но грузовик был старый, и взломать его сигнализацию ничего не стоило.
Благодаря неплохой KAOS-программе, купленной у посредника, они сумели перехватить грузовик и очистить его от груза всего за десять минут. Вдобавок к своей доле Саббах даже прихватил домой пару слуг-роботов.
Она ждала его дома за дверью: женщина средних лет с лицом неярко выраженного азиатского типа, с черными как смоль волосами, в которых проглядывали седые пряди, и в аккуратном деловом костюме. Она сидела в его кресле в обшарпанной двухкомнатной квартирке с таким видом, словно была здесь хозяйкой.
— У тебя есть выбор, — сказала она, пока он не успел закрыть разинутый от удивления рот. — Либо я подстрелю тебя в порядке самообороны, поскольку ты сопротивлялся официальному лицу, исполняющему должностные обязанности, либо мы заключим сделку, и ты сохранишь свой член.
— Ох…
Саббах молча проклял дверную сигнализацию, не сообщившую ему о взломе.
— Или ты считаешь, что общественная медицинская страховка Велайнеса обеспечит тебе новое достоинство? Если ты еще не понял, я целюсь как раз в него.
Он с ужасом уставился на небольшую черную металлическую трубку в ее руке, действительно нацеленную ему в пах, и незамедлительно опустил коробки со слугами-роботами, так, чтобы они прикрывали бедра и чрезвычайно ценный орган между ними.
— Если ты из полиции, ты не…
Резкий треск ее оружия заставил его пригнуться. Клочки упаковочной пены взлетели в воздух, а остатки разбитого робота вывалились на пол. Электронные мускулы похожей на краба машины еще некоторое время конвульсивно подергивались, но вскоре затихли.
— Господи помилуй, — прошептал он и еще крепче прижал к себе вторую коробку.
— Ну, теперь мы понимаем друг друга? — спросила она.
— Да, мэм.
— Я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделал. Сущий пустяк. Сделаешь?
— Что именно?
— Однажды кое-кто обратится в вашу ячейку, и я хочу об этом знать. Я не могу назвать его имя, поскольку он каждый раз их меняет, но он захочет кое-что купить: скорее всего, оружие, или KAOS-программы, или возбудителей эпидемий, или компоненты с поддельными спецификациями. Вот такой это тип. Очень неприятная личность. Он будет выдавать себя за члена партии и ратовать за благородное дело. Но это ложь. Он террорист. Анархист. Убийца. Вот я и хочу, чтобы ты предупредил меня о его визите. Договорились?
Об альтернативе Саббах даже и думать не хотел. Она все еще целилась в него.
— Да, конечно. Я это сделаю.
— Хорошо.
— Когда он появится?
— Не знаю. Может быть, завтра. Может, лет через тридцать. Может, никогда. Если только я не успею схватить его раньше, чем он доберется до Велайнеса.
— Угу, понял.
— А теперь повернись кругом.
— Что?
— Ты слышал.
Она поднялась на ноги, все еще не опуская нацеленного на него оружия. Саббах неохотно повернулся лицом к двери. Женщина схватила его за руки, заставив выронить коробку. Холодный малметалл обвил запястья, лишив возможности шевельнуть руками.
