— Дик, что у тебя с этой стервой? — спросил коллега у парня, как только они уселись за дальний столик в самом темном углу.
— С какой?
— С Корделией конечно.
— Джеф, разве можно так о девушке?
— Это я еще мягко. Поверь мне, не может она возле тебя спроста тереться. Чем‑то ты ей выгоден.
— Ха, скажешь тоже. Ну и чем же? Ни денег, ни связей, только отцовская пенсия, но она для мамы.
— Не знаю. — Джеф задумчиво глотнул пива. — Но, послушай моего совета, держись от нее подальше.
— Джеф, спасибо за заботу, вот только мне она кажется одинокой, совсем не той хищницей, что ты ее выставляешь.
— Как знаешь, я тебя предупредил.
А вот девушка, о которой говорили, коротала время совсем в другом месте. Вместе с подружками она сидела за столиком в элитном кафе огромного торгового центра. По всему было видно, что девушки не из бедных — и по пестрых шмотках, и по небрежной манере разговора с характерными жестами, да и по скучающе — осуждающих минах. Они были совершенно разными и в то же время чертовски похожими.
— Девчонки, я новые туфли купила, а вы даже не заметили, а еще подруги называются! — обиженно сказала рыжая.
— Ой, да чем ты похвастаться можешь, как обычно подделка, да еще и с прошлого сезона. — Осадила ее блондинка.
— А вот это видела? — рыжая бросила на стол глянцевый каталог «Золотого Клена» — издания, признанного законодателями моды этой планеты. — Посмотри на тридцать седьмой странице. От Бьярни.
— На Бьярни у тебя точно бы не хватило, — ковыряя синие листья салата сказала брюнетка.
— Ну я же не ты. У меня папа карточки не отбирает, да и парни у меня побогаче будут.
— Корди, это правда! — Блондинка с ужасом заглянула под стол, потом вновь в каталог. — Они, точно они. Да еще и эксклюзивная модель. — Блондинка с досадой бросила каталог в тарелку рыжей.
— Это как же стараться надо было, чтобы такие заработать…
— Ой, только не надо тут грязных намеков. Просто меня, в отличие от вас, родители любят.
— Вот сучка. И учится на дизайнера, и родители не скупятся, а у меня уже голова от этих фруктов пухнет. Ну почему у меня отец фермер!
— Скажи спасибо, что не медик, — сказала Корделия. — Недавно видела, как один интерн пальцем из раны гной выковыривал.
— Фу — у-у, — в один голос запищали девушки.
— И за что только отец тебя мучает… — сжалилась рыжая.
— Ничего, скоро я ему отомщу.
— Как? — сразу же оживились подружки.
— Отец об этом не распространялся, но однажды напился с друзьями, вот тогда я впервые и услышала, что он ненавидит некоего Гранта. Я заинтересовалась. Тем более что у меня одногруппник Грант. Сначала у мамы поспрашивала, потом у деда. В общем, более — менее четкую картину я получила только недавно.
— Корди, не тяни.
— А ты не перебивай. Когда отец только начал преподавать, а дед замом ректора был, папа подрался с одним интерном. Как раз перед квалификационными экзаменами.
— А это что еще такое? — спросила блондинка.
— Не парься, это только в медицине и только на этой дурацкой планете. Ни на одной другой экзамены после прохождения интернатуры не сдают. — А потом, поразмыслив, добавила. — Вроде… В общем Папа подрался с Артуром Грантом. Тот его так отделал, что папа два дня в капсуле пролежал. Дед конечно на экзаменах его зарезал, да так, что на Клене ему разве что санитаром светило стать, но парень нашел другой выход. Он пошел в армию и стал военным хирургом. Через четыре года его портрет уже вывесили на доске почета в нашем универе. А мой одногруппник — это его сын.
— И как же это твой папа позволил ему вступить?
— А тогда еще его отец жив был. Да и должность у него в военно — медицинском управлении была высокая.
— Так он умер?
— Вроде как убили его на одной из горячих планет. И зачем только было высовываться из управления? Сам виноват. Зато представляете, как папа взбесится, когда я с сыночком его старого врага встречаться начну. Да его кондрашки хватят. Будет знать, как у меня деньги и тачку отбирать.
— За месть!
— За месть! — все трое сдвинули разношерстные бокалы с гламурными коктейлями.
Но как совладать с Ричардом, Корделия не знала. С одной стороны все ее старания поразить Гранта красотой пропали втуне, а с другой несколько простых реплик о хирургии обратили на себя внимание. Как работать с парнем, который помешан на хирургии? К нему же только через работу и можно пробраться, но тогда просто невозможно перевести разговор на другую тему. Корделия бесилась, рвала и метала, но твердо шла к цели. Невольно она сама стала намного лучшим хирургом, а знания ее расширились и углубились. Но поняв тупиковость пути, она сменила тактику. Атака была назначена на ночное дежурство, когда они с Диком останутся наедине.
— Привет Корди. — Ричард плюхнулся на свободный диван в ординаторской, заложил руки за голову и начал беседу. — Слышал Хобсон на поправку идет. Поздравляю. Ты в последнее время из больницы не вылезаешь, разве это дело. Отдых ведь тоже нужен. Особенно активный, чтобы мышцы в тонусе были. — Но ответа не последовало, только тихий всхлип. — Эй, ты чего? — Дик наконец таки посмотрел в сторону коллеги.
— Ничего, — громко шмыгнув носом ответила Корделия.
— Эй — е-ей. — Дик встал со своего дивана и присел на корточки перед Корделией, чтобы заглянуть в ее опущенные глаза. Девушка вжалась в угол второго дивана. Она сидела, обняв колени, и время от времени всхлипывала. — Эй, Корди, что случилось? — Дик постарался взглянуть ей в глаза, но девушка только отвела голову. Тогда Дик уселся рядом. Корделия вновь всхлипнула, и это придало Гранту решительности. Неловким движением он обнял ее за плечи, а потом и прижал к себе. Девушка не стала сопротивляться, наоборот, она развернулась и, прижавшись к груди Дика, зарыдала в полную силу. Парню оставалось только обнимать ее и приговаривать глупые фразочки типа — Ну, ну все будет хорошо. — Вскоре Корделия затихла, но все еще жалась к груди Дика, а тот боялся пошевелиться, чтобы не потревожить ее.
— Слушай Джеф, ты к ней предвзято относишься. — Дик отхлебнул еще глоток.
— Вполне возможно, но я то видел, что она с парнями вытворяла. Поверь мне, она еще та штучка.
— Знаешь, вчера она полночи проплакала в моих объятиях.
— Кх — чего! — поперхнулся пивом Джеф.
— Вчера, когда дежурили, я в ординаторскую вхожу, а она рыдает. Ну, я ее и обнял, чтобы утешить.
— И чего рыдала?
— Понятия не имею. Она мне так и не рассказала. Но знаешь, она такой беззащитной казалась, такой одинокой.
