«Ясно, – промелькнуло у Антона, – не иначе прогрессисты опять увеличили представительство: вот ты и бесишься». Сам Скиров политику принципиально игнорировал, и даже редко участвовал в выборах руководства русской общины, отделываясь от слишком назойливых напоминаний десятком-другим квотеров дополнительных пожертвований.
– Эти слои общества, – вещал между тем сенатор, – не способны понять, куда Иштар – и их самих – ведут беспардонные и бессовестные политики, которые обещают им процветание без труда – и уже завтра. Впрочем, непонимание это неудивительно – эти люди принадлежат к совсем иной культуре чем наша – иштарианская – и доводы разума не много для них значат!
Они не понимают, что богатая и мощная цивилизация, дающая им нынешние условия жизни опирается исключительно на иштарианскую, англосскую, если угодно – белую традицию. И если не продолжать эту традицию, то наш мир быстро скатится до состояния заурядной полунищей планеты – в котором уже пребывают когда-то процветавшие миры домена Аригато. Впрочем – нужно ли говорить о чем – то?
Посмотрите на телевизионные каналы для танорцев – они поражают своим убожеством даже на фоне нашего всё более деградирующего телевидения...
Нур фыркнула себе под нос что-то – видимо, нелестное для политикана и вырубила визор.
Было видно что его высказывания ей не понравились, и он вспомнил – что его гостья сама из эмигрантов.
Правда у нее скорее всего проблем не было – как уже известно всем благодаря правозащитникам, белый европеоид, да еще имеющий полезную обществу профессию – такую как космонар, получает гражданство в течение года.
Впрочем – Нур хотя и отличается отменно белой бархатистой кожей (Антон мысленно облизнулся), но вот ревнители строгой чистоты расы – водись такие на Иштаре – нашли бы что генотип у нее не образцовый.
В очертаниях скул, в разрезе глаз, в очертании губ явственно проглядывала нечто азиатское.
Причем не просто какая-то примесь – похожие лица как он знал говорили, что человек прибыл с какой-то из тех старых планет, где гены переселенцев не просто перемешались, но по настоящему слились в благородную амальгаму, очищенную поколениями естественного отбора.
Тут он подумал – можно ли так сказать – "благородная амальгама"?
От этих мыслей его отвлек вопрос Нур, внимательно рассматривавшей подвешенную на двери красно-зеленую мишень из которой торчали три ножа.
– Это что?
– Найф-дартс, – сообщил он.
– Балуешься?
– Можно сказать и так, – пожал Антон плечами. То есть теперь уже нет, примерно года полтора. А вообще – седьмой результат на континентальных соревнованиях, первенство университета Корус в командном зачете, и первенство Эридан-сити в категории – "произвольные ножи".
Нур озадаченно приподняла брови, уставясь на Антона – словно видела его впервые.
– Не веришь? – улыбнулся Антон. Гляди – он распахнул сейф-шкаф, и глазам изумленной гостьи предстали кубки и дипломы.
– Раньше я их на видном месте держал – это теперь я решил что не надо уж так пижонить.
– Пижонить? – переспросила Нур.
– Ну, хвастоваться... хвастаться в смысле, – он вспомнил подходящее слово из родного языка.
– Честно говоря, ты как-то с метанием ножей не очень, как бы это сказать... вяжешься, – подобрала Нур выражение.
– Это родители. Им казалось что я могу превратиться в книжного червя, боящегося жизни. "Botanika " как говорили на родине моих предков в древности.
– Вот время от времени меня и пихали – то в дайвинг, то в акватлон, то вообще в айрсерфинг. Ничего не пошло, а вот найф-дартс почем-то пришелся ко двору.
– Пришелся ко двору, – повторила Нур осваивая непривычную формулировку. – А покажешь?
– Да пожалуйста!
Вытащив все три ножа, Скиров отошел к окну, и с промежутком в несколько секунд вогнал их в центр мишени вплотную друг к другу.
Девушка подошла к двери, внимательно осмотрела мишень, качая головой. Выдернула нож – это удалось ей не без труда.
– А если я яблоко себе на голову поставлю – не промахнешься? – лукаво улыбнулась она.
Антон нахмурился.
– У нас за подобные штучки пожизненно дисквалифицировали без права апелляции и пересмотра!
Нур пожала плечами – было видно что девушка уязвлена.
– Ладно – я конечно не чемпионка, но кое-чему училась.
Она стала рядом с Антоном, повернувшись спиной к мишени.
– Хэй!
Резко развернувшись, она метнула нож с левой руки, гортанно вскрикнув.
Результат заставил Антона невольно улыбнуться.
Посмотрев на дело рук своих гостья вздохнула.
– Прости, Тони – я, кажется, слегка испортила твою дверь.
Сконфуженная, она выдернула насквозь просадивший легкий пластиковый короб клинок, и воткнула в мишень.
– Не страшно.
Скиров подумал, что хотя она и не попала, но вот бросок "обратная тяга" был выполнен вполне профессионально. При этом специфическое мягкое перетекание тела было характерно для никконской или хинской школы. Можно было бы продолжить состязание в котором он скорее всего победил в большим отрывом, но...
Но стоит ли бросаться ножами, когда в гостях такая милая девушка?
Между тем Нур прошла на кухню, заглянула в холодильник, скептически цокнула языком – припасов было традиционно немного.
– Чем будем питаться? – осведомилась она. Надо бы нам хорошо поужинать по случаю моего визита к тебе? Я честно говоря зверски голодна – закусками не наешься особо. Как ты думаешь насчет жареной картошки? У тебя есть сковородка?
– Черт, и не помню, – улыбнулся Антон. Может и есть, наверное, надо поискать.
"Может и есть!", – сдвинула брови Нур. Мужчины есть мужчины! Ладно – на крайний случай фритюрница тоже сойдет. Хотя настоящую жаренную картошку готовят именно в сковородке.
– Но у меня нет и картошки, – с сожалением сообщил Антон.
– А мы купим! Ну, где тут магазин? – осведомилась Нур уже начав одеваться.
– Я провожу тебя, – торопливо вскочил Скиров.
На улице уже стемнело. Они пошли вдоль улицы под голубоватыми диодными фонарями.
Улица была не слишком широкая, довольно скучная и грязноватая, как это бывает в больших городах в стороне от проспектов. Стало заметно прохладнее.
В круглосуточном маркете Нур взяла два дорогих филе-миньона, мелкой пудамской картошки и масла, затем шоколадный пудинг на десерт и хлеба для тостов, потом добавила яиц, оливкового масла и бекона для яичницы и большой кусок копченой оленины.
Затем они нырнули в стеклянный лабиринт винного отдела.
Антон слегка растерялся – чего тут только не имелось. Бочонки игерийского шерри, кеги искангского пива и нью-аляскинского портвейна, ортасский тагс из перебродивших орехов танорского игловичника, и даже привозной бэйнский джин по полторы тысячи бутылка.
