На небольшом экране появилось скуластое лицо Боброва, сидевшего в пилотской рубке второй ракеты.
— Капитан! К вылету готов! — коротко доложил Бобров.
Как и всегда, он был немногословен.
— Хорошо! График, ускорения контролируют автоматы.
После выхода корабля на инерционное движение можешь выключить свое управление. Моя первая вахта. Кстати, говорил по радио с «Комсомолией». Земля передала пожелания счастливого пути.
В одном из кресел в астрономической рубке устроилась Данилова, а в подобной рубке другой ракеты — штурман Запорожец. В третьей находился Дубравин и, соответственно, в другой половине корабля — Ярова. На время путешествия они оказались разлученными. В их рубках были сотни приборов, щитки управления всеми автоматами и в том числе регуляторами температуры и кондиционирования воздуха,
В средней части размещались жилые каюты, а далее, к корме, — изоляторы для выхода из корабля. Вдоль коридора, тоже поделенного на отсеки, выстроились в ряд прикрепленные к стенам цистерны с водой и баллоны с жидким кислородом.
В последней рубке, отгороженной от атомного двигателя комбинированным экраном, было рабочее место инженера—атомника Армена Хачатурова, черноголового и смуглого, а в. другой ракете — его коллеги физика Алексея Кулько, светловолосого и с такими голубыми глазами, что, казалось, ясней их и не найти.
За экраном находились хранилища жидкого металла, используемого в качестве инертного топлива для атомных двигателей, и сейфы с расщепляющимися материалами.
Весь хвостовой конус ракет занимали атомные двигатели со сложной системой боковых и кормовых дюз, служивших не только реактивными соплами, но средством управления кораблем.
Универсальную установку атомных двигателей можно было использовать для многих целей для подъема или посадки корабля, для развития нужных Космических скоростей, для снабжения всех механизмов электроэнергией, для борьбы с изменениями внешней температуры и для создания с помощью гравитационного генератора мощных сил притяжения или отталкивания.
До отлета оставались считанные, минуты. Лицо Медведева приняло строгое, озабоченное выражение. Густые брови сдвинулись к переносице, губы были плотно сжаты. О чем думает сейчас Медведев? Мысли в его голове проносятся одна за другой. Есть ли страх, колебания? Нет. Его воля не дает родиться этим предательским ощущениям Ответственность за товарищей, их судьбы, за порученное дело, успех экспедиции? Да! Он готов пожертвовать ради этого всем, даже жизнью!
Так что же заставляет сейчас сердце биться столь учащенно?
Все! И главное… Советские люди первыми открыли дорогу в космос. Первые искусственные спутники Земли. Ракеты, смело направленные к Луне. Все это дело рук народа—умельца, который после Великого Октября широко и гордо расправил плечи, вместе с родной партией, выпестованной Владимиром Ильичом Лениным, шел от победы к победе. Ракеты космолеты — это лишь первые шаги. А теперь оживление Луны, полет на Цереру…
Моя могучая Советская Родина, сколько славных дел свершишь ты еще в будущем!
Медведев вздохнул полной грудью. Ну, что ж — в добрый час!
— Приготовиться к отлету! — скомандовал Медведев и нажал кнопку. Во всех рубках загорелись фиолетовые лампочки.
Одетые в, белые космические костюмы, с прижатыми, к лицу кислородными масками все восемь космонавтов лежали в креслах. Вероятно, перед отлетом в космос они переживали то же самое, что и их капитан, но только каждый по—своему.
Включив автопилот и регулятор ускорения, Медведев опустил руки на рукоятки кресла так, что пальцы легли на кнопки и рычаги управления. Вот он устремил взгляд на секундную стрелку, которая мелкими скачками двигалась по циферблату. Он ждал, когда она дойдет до намеченной секунды. Десятки приборов мерцающими огоньками лучше всяких слов говорили, что могучие силы атомных двигателей уже пробудились и лишь ждут мгновения, чтобы с потрясающей энергией вырваться наружу.
«Вперед!» — мысленно произнес Медведев. Стрелка достигла последнего деления. В тот же миг будто невидимое чудовище навалилось на него, сдавило голову, прижало к сидению. Дышать стало трудно, руки отяжелели, ноги стали совсем чужими. И лишь сознание по—прежнему оставалось ясным.
А в это время длинные желто—красные языки пламени вырвались из хвостовых дюз обеих ракет и закружились в огненном вихре.
Скользнув по стапельным рельсам ажурной пушки, космический корабль беззвучно покинул станцию и исчез в черном небе, оставив за собой лишь светлый след. Окружавшая его безвоздушная среда скрыла и. не дала распространиться тому грохоту и могучему реву, которые издали атомные двигатели корабля.
В космосе все совершается бесшумно. Но это не преуменьшает величия творящегося там и тех колоссальных скоростей, с которыми движутся все тела. Так и «К. Э. Циолковский», преодолевая земное тяготение и притяжение Солнца, устремился в неизведанные бездны космоса.
На этот раз, как показалось Медведеву, тиски ускорения, схватили его сильнее и дольше держали в своих цепких объятиях. Посматривая на показания электронного вычислителя скорости, он с нетерпением ждал, когда корабль достигнет расчетной скорости в тридцать километров в секунду.
От продолжительного воздействия перегрузки Медведев начал уставать. Лоб покрылся испариной, в висках стучала кровь, и все сильней хотелось вздохнуть как будто сдавленной грудью.
— Противный спрут! — обругал он силу перегрузки.
Строгие и бдительные контролеры полупроводниковых автоматов вносили нужные коррективы в работу атомных двигателей. Стрелка регулятора ускорения, слегка вздрагивая, стояла в левой стороне шкалы, очерченной синим цветом, и не переходила за красную черту. Ускорение не превышало предела, опасного для здоровья и жизни людей.
Наконец нужная скорость достигнута. Преодолевая тяжесть, давившую на руку, Медведев готов был нажать на красную кнопку, но тут почувствовал, как «ускорение» ослабило свои медвежьи объятия.
Двигатели смолкли, исчез отдаленный гул. В наступившей невесомости стало так легко, будто с плеч свалилась гора.
Дальше корабль, нацеленный на бесконечно далекую и малую планету, двигался по инерции с приданной ему космической скоростью, удаляясь одновременно от Земли и Солнца.
Оторвав взгляд от экрана локатора, Медведев проверил работу приборов. Потом он по фототелефону связался с атомной рубкой.
— Армен! Зайди ко мне, — сказал он Хачатурову.
По пути к капитану Армен заглянул к Дубравину.
— Как самочувствие, душа моя? — весело осведомился он.
