- Они уже есть. Я хочу их.
- Траун...
- Их мать я тоже хочу. Детей без матери не бывает.
- Вот как... Что теперь с нами будет?
- Ничего особенного, пока не грядёт война. До тех пор - работа, жизнь.
- Это у вас. А я?
- У вас тоже. Через месяц я улетаю в имперский форпост на Нирауан. С позволения Императора я возьму вас с собой, если вы пообещаете не вредить. Так, чтобы я поверил.
- Что я там буду делать? - шепнула Лея.
- Поможете мне в работе. Ваш опыт пригодится - если вы смогли организовать восстание, вы сможете и оборону организовывать, хоть и в гораздо больших масштабах. Я научу вас.
- Чему? - Лея уткнулась лицом ему в грудь, туда, где билось его сердце, великодушное, храброе, невыносимо верное сердце имперца. - Верноподданности? Послушанию?
- Да, и этому тоже. Научу вас всему, что знаю. Враги придут ещё не сейчас, у нас есть немного времени. Спокойно родите малышей.
- Люк заберёт их. Наверняка заберёт.
- Не сейчас. Ему не нужны младенцы. Лет через семь, через восемь. До тех пор они будут с нами.
- Он их сделает ситхами, Траун. Ситхами. Наших детей.
- На войне им понадобится искусство ситхов. Они эффективные воины, сам Император тому пример.
- Если он не отпустит меня..?
- Отпустит, я полагаю. Вы его отвлекаете, он это знает.
- Он сам хотел меня прежде, чем отдать вам. Империя презирает экзотов, а вы экзот. Наши дети метисы. Что, если Люк прикажет сделать аборт?..
- Это лишит его учеников. Он не прикажет.
- Но он...
- Шшш, - Траун положил палец на её губы. - Ничего ваш брат вам не сделает. Не в ближайшее время. Детей не тронет. Мы оба устали, Лея. Извольте спать.
***
Он оказался прав, как почти всегда.
На ужин был лёгкий зелёный салат и буженина из бруаллки. Траун позволил себе полбокала крепкого гизерского эля. По-настоящему любил он форвишский, но Лея как-то заметила, что он пьёт его слишком много, и Траун, не думая возражать, сократил потребление.
- Я должен вам кое-что рассказать, прежде чем мы улетим. - Он допил, отставил бокал и показал ей руку со стальным кольцом. - Об этом.
Она спросила его про кольцо ещё в первый месяц. Это символ, ответил он. Ничего больше не уточнил, и Лея о нём позабыла. Символ чего-то у чиссов, как нож в их постели в первые ночи - какая разница? Теперь Лея поняла, что ошиблась.
- Кольцо - символ связи, моих отношений с одним человеком.
- Вы что, женаты?
- Не официально. Империя не даёт возможности однополых браков. Иначе мы бы вступили в брак, полагаю, я и Восс Парк.
- Мужчина? Кто он?
Лея не ощутила ни гнева, ни ревности. Было бы неестественно ревновать к мужчине.
- Военный. Капитан, уже немолодой. Он спас меня - нашёл меня в изгнании и не казнил, хотя я убил нескольких его солдат. Дальновидный человек. Верный друг.
- И вы его оставите? Ради меня?
- Нет, Лея. Будет... договорённость. Восс уже знает о вас, я ему написал, и знает о детях. Он... рад им. На Нирауане мы с ним живём раздельно, в смежных квартирах. Ваши апартаменты будут рядом с моими, но по другую сторону. Вам не придётся с ним встречаться, если не хотите.
- Почему же. Вы говорили, я буду вам помогать? Значит, мы будем работать вместе, я и Восс Парк. Чем быстрее притрёмся, тем лучше.
Может быть, Винтер всё же не придётся греть его постель, пока Лея будет рожать, оправляться от родов, кормить детей. Пусть всю работу делают дроиды и прислуга, младенцы всё равно будут требовать молока каждые полтора-два часа, как котята.
- Вы его очень любите?
Траун потянулся за бокалом. Тот был пуст.
- Я ему очень многим обязан.
- Я не об этом спросила.
Траун посмотрел в бокал и опрокинул в рот оставшуюся каплю эля. Лее захотелось налить ему ещё - и сразу же захотелось вылить к ситхам весь алкоголь в доме. Если что-то и могло разрушить разум гранд-адмирала Трауна, это пьянство.
- Что имеется в виду под этим словом? - он крутил бокал в руках. - Любовь. Я не понимаю.
- Попробуйте словарное значение, - Лея была не уверена, что шутит. Он был отстранён сейчас, не похож на того себя, который успокаивал её в ночь озера и ежедневно любил - или просто брал? Как будто за личностью, которую она знала, которая стала ей дорога, скрывался совсем другой Траун. Чужак. Пришелец издалека.
- Привязанность к живому существу или объекту, чувство глубокой симпатии. Согласно этому определению, я люблю Восса. И вас. И искусство - всё целиком и каждый достойный объект в отдельности. Вы это имели в виду? - Он вскинул бровь и бросил на неё далёкий взгляд, словно на что-то под микроскопом. - Нет, явно не это. Другое определение мне предложила одна учёная из Первого Имперского университета: любовь - это сильное предпочтение некоего существа остальным, связанное с учтением его интересов. Это больше подходит. Согласно этому определению, больше всего я любил императора Палпатина. А Палпатин, вероятно, любил меня. Это было связано с тем, что мы были необходимы друг другу для подготовки к войне, для победы. Возможно, со временем эта... любовь, - он выделил интонацией слово, - расстыковалась со своей практической причиной и стала, гм, независимым спутником моего рассудка.
Траун указал в небо, на луну Гесперидиум над склоном Манараи.
- Именно с этим связана боль, которую я испытал, узнав, что он мёртв. Люблю ли я Восса, согласно этому определению? Да. Или нет? Судите сами, Лея: существо, которое заняло место императора Палпатина - ваш брат. Я верен ему, как верен был Палпатину, по той же причине. Значит ли это, что и любовь перешла на него?
Что-то жалобно хрупнуло. Лея перевела взгляд на стол и увидела, что Траун сломал у бокала ножку.
- Нет, - прошептала она.
На его пальцах блестела кровь. Он обернул их салфеткой.
- Вот и я так думаю, Лея. Иначе у нас был бы парадокс: человек, унаследовавший любовь - убийца первого её объекта.
- Думаю, вы прекрасно знаете, что такое любовь, - сказала Лея. - Может быть, вы когда-то не знали, или забывали на время - не знаю, что вы пережили, Траун. Однако сейчас вы знаете. Вы любили Палпатина, любите Парка, полюбите наших детей. Может быть, и меня полюбите, хоть немного.
Ей вдруг представилось видение: безбрежная война; она, Лея, командует группировкой флота и гибнет, и Траун скорбит. Он чувствует боль.
Будущее. Фантазия? Неотвратимость?
- Тот человек в карбоните, Хан Соло. Вы его любите?
