У него, однако, имелась отличительная черта: это было одно из немногих мест, где люди во времена Бандариата чувствовали себя относительно свободно. Являясь частью владений Клива, он располагался вдалеке от центров власти и был настолько мал, что явно не вызывал ни у кого особого интереса. Именно здесь в течение трех веков находили убежище мятежники, недовольные и отступники-ученые. Впрочем, не исключено, что диктатора это вполне устраивало.
На Салуде Дальнем не было – и, насколько мне известно, нет до сих пор – системы минимальных пособий, позволяющей гражданам при желании предаваться безделью в течение всей жизни. Никому из властителей планеты эта идея не казалась удачной, и поэтому никто не пытался воплотить ее в жизнь. Здесь нужно было или работать, или зависеть от чужой благотворительности, или выживать за счет чего-то похуже. Снижаясь вместе с Алексом над этими глухими местами, я думала о том, как здешние жители зарабатывают на пропитание.
Болдинай-Пойнт представлял собой скопление потрепанных непогодой домов, стоящих вдоль нескольких продольных и поперечных улиц. Знаменитое кладбище располагалось к северу от города. С воздуха оно выглядело как любое другое – всего лишь набор могильных камней внутри железной ограды. За оградой до самого горизонта тянулась серая равнина.
В отеле и ресторане было полно народу.
– Похоже, они вполне процветают за счет туристов, – заметил Алекс.
– Я что-то пропустила? Или дело в кладбище?
– Думаю, в кладбище, – ответил он. – Что ты так удивляешься? Не в каждом городе найдется неспокойная могила.
Пожилой хозяин сувенирной лавки рассказал нам, что кладбище основал Питер Клив.
– Клив? – переспросил Алекс. – Один из диктаторов?
– Четыреста лет назад. Ему не нравилось, что его солдат убивают мятежники, и он запустил программу создания лучших солдат – таких, которых не убьешь парой выстрелов из скремблера. Ему нужны были бойцы, не чувствующие боли.
– Вы серьезно? – спросил Алекс.
– Я что, похож на лжеца? – Хозяин лавки рассмеялся и показал нам фотографию Питера Клива, высокого худого мужчины с острой бородкой и сатанинским взглядом, прямо-таки злобный император из дешевого видео. – Он не желал, чтобы это стало известно, ведь тогда его образ был бы разрушен. Кливы считали всех остальных полными дураками, хотя мы верили, что они милосердны и добродушны, думают только о благе своего народа. Именно потому они всегда окружали себя людьми, которые постоянно улыбались, – население под властью бандара должно было выглядеть абсолютно счастливым. А здесь он собрал команду, чтобы создать своих… – Он задумался, подбирая подходящее слово.
– Андроидов, – подсказал Алекс.
– Да, андроидов. И на глазах у горожан на шоссе номер один построили лабораторию и обслуживающий центр.
– Шоссе номер один? – переспросила я.
– Оно проходит через центр города.
– Единственное шоссе, которое здесь есть.
– Верно. Шоссе номер один. Послушайте, если вы будете перебивать…
– Нет, прошу вас, продолжайте.
– Ладно. В общем, когда все построили, всю ночь горели огни, и в безымянных могилах позади кладбища начали что-то закапывать.
– Эксперименты не удались? – спросил Алекс.
Хозяин лавки с серьезным видом кивнул, словно правда не должна была распространиться дальше нас троих. Словно речь шла о том, к чему мир был еще не готов.
– Да, – ответил он. – Именно так. Ночью туда привозили заключенных и проделывали над ними эти чертовы опыты, а потом закапывали трупы. И так продолжалось, пока они не добились успеха – или решили, что добились успеха.
Форрест Барриман преподавал историю в средней школе. И вот его схватили и привезли сюда. Он что-то сказал на одном из своих уроков, или кому-то так показалось: этого было вполне достаточно. Его сделали неуязвимым против пуль, нечувствительным к боли. Но Форресту это не понравилось. Однажды ночью он вырвался на свободу и разнес на куски лабораторию, а заодно и нескольких своих мучителей. Потом он убил охранников и скрылся в лесах. К тому времени он уже сошел с ума. Однажды ночью он появился в городе и принялся буйствовать, душа и избивая всех, кто попадался ему на пути. Никто не мог его остановить. В конце концов разъяренная толпа сумела прогнать Форреста. Его выследили в близлежащих холмах – за это время он отправил на тот свет еще несколько человек – и наконец прикончили плазменным зарядом.
Его похоронили на кладбище вместе с другими погибшими. О похоронах сообщили родственникам Форреста, и некоторые из них пришли на кладбище. Узнав о случившемся, они пришли в ужас. Для всех Форрест попросту исчез: никто не знал, что с ним случилось. Когда об этом стало известно Кливу, он настолько испугался, что выступил перед публикой и объявил всю историю выдумкой, назвав виновниками предателей-ученых. Через неделю после похорон кто-то приземлился среди развалин лаборатории и уничтожил все, что говорило о ее связи с правительством.
– Господи, – сказала я. – Это правда? Все на самом деле было так?
У хозяина лавки были серые глаза, седые волосы и землистого цвета кожа. Помню, я подумала, что ему стоило бы убраться подальше от этого сувенирного магазина и вообще от кладбища.
– Все еще хуже, – ответил он.
– Что еще случилось? – спросил Алекс.
– Через несколько недель после уничтожения лаборатории на город снова напали. Кто это сделал – неизвестно, но горожане начали находить трупы: люди, забитые насмерть, с размозженными черепами, задушенные. Свидетели клялись, что это был Барриман. На кладбище отправился репортер.
– И могила оказалась пуста, – сказал Алекс.
– Да.
Эту часть истории я слышала еще до нашего отлета из Маринополиса.
– Жители города попросили помощи у властей, но чиновники лишь посмеялись – как и журналисты, которые в те времена и без того ни черта не стоили. Тогда горожане собрались сами, выследили его во второй раз и снова убили. Все признали, что это один и тот же человек. На этот раз, прежде чем закопать труп, его залили цементом, пригласили священника для совершения обряда экзорцизма и поставили на могиле камень, чтобы покойник не мог выбраться.
– Вы, случайно, не видели Викки Грин? Она действительно была в городе?
– Кого? – спросил он.
Мы двинулись дальше – в один из двух местных ресторанов. Хозяйка, высокая женщина, выглядела слишком здравомыслящей для того, чтобы жить в Болдинай-Пойнте. Я сомневалась, что у этого города вообще есть будущее. Когда мы сели, я спросила у хозяйки, верит ли она в историю Барримана, и она ответила: «Конечно, где вы были раньше?»
– Я вам еще кое-что скажу, – добавила она. – Это каким-то образом связано с Каллистрой.
– С Каллистрой?
– Обычно на кладбище все спокойно. Но стоит прийти туда ночью, когда звезда висит прямо над головой, то можно ощутить, как он пытается вылезти из могилы.
Добро пожаловать в Болдинай-Пойнт.
Мы выбрали отель, но там не оказалось мест.
– Попробуйте «Хэмел», – посоветовали нам.
«Хэмел» был не так уж плох, но не отличался роскошью, которую любил Алекс. Номеров люкс не нашлось, и мы поселились в двух отдельных комнатах. Между делом Алекс спросил искина, знает ли она, кто такая Викки Грин.
– Да, – ответила она. – В Пойнте она очень популярна.
– Не могли бы вы сказать, появлялась ли она здесь за последний год?
– Это частная информация, – последовал ответ. – Прошу прощения, но говорить на подобные темы я не имею права. Если хотите, могу проверить, не проживает ли она сейчас в нашем отеле.
Мы попытались позвонить в «Пойнт-Мен», местный журнал. Да, она была здесь, действительно останавливалась в «Хэмеле» и стала звездой вечера, на котором рассказывала, почему люди склонны верить в сверхъестественное. Она подписывала книги, в том числе коллекционные издания, и пригласила некоторых читателей на шумную вечеринку.
Викки также дала интервью, опубликованное в «Пойнт-Мене». Как и прежде, выглядела она прекрасно.
Вопрос: Госпожа Грин, с какой целью вы приехали в Пойнт?
Ответ: Это особенное место, Генри. Мне всегда хотелось здесь побывать.
В.: Вы работаете над очередной книгой?
О.: Я всегда работаю над очередной книгой. (Смеется.)
В.: Не могли бы вы рассказать, о чем она?
О.: Замысел еще не совсем оформился.
В.: А как книга будет называться?
О.: Рабочее название – «Око дьявола».
В.: Вы задержитесь в Пойнте?
О.: Да. Скорее всего, да.
В.: Дайте угадаю: вы пишете о Форресте Барримане?
О.: Если хотите, угадывайте.
В.: Я прав?
О. (с улыбкой): Честно говоря, Генри, идея носится в воздухе. Но я пока еще раздумываю.
– Она полна оптимизма, – сказала я.
