Корветам Мерикура противостояли значительно более мощные противники, но и положение эсминцев Апекса было не из легких.
Радары эсминцев засекли корветы сразу, как только корабли Гармонии вышли из тени планеты. Прежде чем корветы сделали ракетный залп, на эсминцах забили тревогу. Вой сирены привлек внимание всего экипажа, даже тех, кто был занят подготовкой удара по планете.
Экипажи эсминцев узнали, что их атакуют, и ничего не могли сделать, чтобы отвести удар. Оба эсминца уже вывели полный комплект аннигилирующих бомб наружу, на внешнюю подвеску, за пределы корпуса.
Эсминцы не могли ни атаковать собственными ракетами, ни защищаться от ракет противника огнем вспомогательных орудий, пока не сбросят кассеты с бомбами. При всем своем старании корабли Гармонии не смогли бы нанести такого урона, какой эсминец мог бы нанести себе сам, если бы после выстрела сдетонировала хотя бы одна бомба.
Один из эсминцев все же сумел избавиться от бомб, хотя ему и не удалось поставить их на боевой взвод. Бомбы вошли в плотные слои атмосферы Стрыи и сгорели там совсем как обычный космический мусор. Этот эсминец сумел сбить приближающиеся к нему ракеты плазменными зарядами и выстрелами из крупнокалиберных пульсаторов.
Второй эсминец Апекса попытался проделать то же самое, но бомбовые кассеты держались крепко. Техники не желали нести ответственность за взрыв корабля, который попытается вернуть на борт бомбы со взведенными аннигиляторами. И через двенадцать секунд после того, как первый эсминец избежал опасности и начал преследовать корвет, ракета Гармонии попала во второй корабль.
Те, кто находился на мостике эсминца, ничего не успели понять.
Они погибли.
На мостике корвета «Олифант» младший лейтенант Лорин Мерфи подпрыгнула в своем противоперегрузочном кресле и крикнула:
– Мы уделали их, капитан! Мы их уделали!
– Угу, - отозвался лейтенант Харкеш Сизбо, командир «Олифанта». - И если бы ты не стащила бутылку у меня с кушетки, нам с тобой было бы чем заняться, пока они не уделали нас.
Сизбо пребывал в звании лейтенанта уже семнадцать лет - первый раз ему его присвоили как юному офицеру, подающему надежды. Он мог прокутить всю ночь, а наутро блестяще и мастерски решал тактические задачи, чем и приводил в изумление как инструкторов, так и приятелей-офицеров, которые готовились к экзаменам традиционным способом.
Сизбо был в звании капитана третьего ранга и ждал очередного повышения, когда однажды ночью напился так, что его не смогли добудиться. Именно в эту ночь в отчаянной попытке захватить оружие повстанцы Делеварта напали на базу Хашима. На этот раз Сизбо пришлось предстать не перед преподавателями, а перед комиссией по расследованию.
И объяснять, почему погибли двадцать три человека, убитые при штурме.
Комиссия разжаловала Сизбо на два звания и поставила в личном деле «волчью метку», что навеки лишало его всяких надежд на повышение. Многочисленные знакомые офицеры, которые Сизбо и в подметки не годились, а теперь стали его начальниками, не сомневались, что он покончит с собой.
Наверное, так бы и произошло, но вместо пистолета Сизбо решил применить то самое оружие, которое уже убило наповал его карьеру. Экипаж корвета со временем научился отыскивать и разбивать бутылки, которые Сизбо прятал в укромных уголках корабля.
– Но командир, мы же сбили одного, - запротестовала Мерфи. - И теперь…
– А теперь другой сожрет нас на завтрак и не подавится! - рявкнул Сизбо. - Что, разве в офицерских училищах арифметике больше не учат?
Сизбо говорил, а его пальцы проворно стучали по датчикам, установленным на правом подлокотнике кресла. В центре мостика находился куб головизора, и все пространство внутри куба занимало изображение поля боя. Две параллельные голубые линии показывали курс обоих корветов и изгибались по направлению к ближайшей к ним луне Стрыи. Оранжевый след эсминца показывал, что тот использовал гравитацию планеты как трамплин для разгона, изменил курс и готовился к ответному удару.
– Но нас же двое…
– Да у одного хренова эсминца огневая мощь на шестьдесят процентов больше, чем у обоих хреновых корветов вместе! - заорал Сизбо. - Больше отношение мощности к весу и скорость в два раза выше, - чем он и воспользуется, чтобы загнать нас в…
«Олифант» дернулся - это заработали боковые двигатели.
– Ага! - зарычал Сизбо, глядя на экран головизора. - Надул тебя, мерзавца!
Линия, обозначающая курс «Олифанта», изогнулась. Близнец «Олифанта» «Порпентин» шел в кильватере и старался держаться как можно ближе. Отличие первоначального курса от нового, измененного, было незначительным, но оба корвета вошли в лунную радиотень как раз перед тем, как их преследователю удалось замкнуть на них системы самонаведения своих ракет.
– Сэр, мы сумеем… - начала было Мерфи, но Сизбо перебил ее:
– Вот дерьмо собачье - ну надо же!..
Сначала Мерфи ничего не поняла. Затем она увидела, как точки ракет отделились от эсминца, и до нее дошло то, что старший офицер понял сразу, когда заметил, как оранжевая линия, обозначающая курс эсминца, чуть-чуть искривилась. Легкое изменение траектории. Не очень значительное, если только не брать во внимание отдачу, с которой ракеты берут старт, а ты как раз и являешься целью для этих ракет.
– Восемнадцать секунд до попадания в «Порпентин», - тихо сказал Сизбо, - сто сорок семь до нас, чтоб меня перевернуло.
Он скорчил рожу.
– Ракетный отсек, - произнес он. Компьютер откликнулся:
– На связи.
– Пульни-ка в них, Дункан, - проворчал Сизбо и пошарил под надувными подушками своего противоперегрузочного кресла. Бутылки там по-прежнему не было. - По одной ракете каждые три секунды.
– Сэр, надо одновременно запустить все ракеты, что у нас есть, иначе мы не пробьем их защитные поля.
– Дункан, - спокойно перебил Сизбо, - не надо меня учить. Я сам знаю - нам их не одолеть. Точка. Так что перестань мечтать. Но мы можем подрастрясти их запасы булыжников, пока они будут сбивать наши. Так мы проживем на несколько секунд дольше.
– Ясно, сэр.
Первая ракета покинула стартовую трубу, и корпус «Олифанта» зазвенел.
– Конец связи.
Затем внезапно, как будто кто-то щелкнул переключателем в его пропитанных алкоголем мозгах, Сизбо начал повторять:
– Вот дерьмо. Вот дерьмо! Вот дерьмо!!!
Помолчал, потом сказал тихо и спокойно:
– Знаешь, крошка, Энджи был моим другом. Если у такого проспиртованного старого пердуна, как я, вообще могут быть друзья.
– Может быть, лейтенант Энджелл успеет покинуть… - начала было Мерфи и умолкла: точка, которой на экране был обозначен «Порпентин», ярко вспыхнула и превратилась в голубой огненный шарик.
