Когда же появилась новая угроза, она чуть не сломала этих врождённых пацифистов. Людям пришлось приложить немалые усилия, чтобы переломить упаднические настроения. И вот, когда воспрянувшие после шока «хоббиты», начали активно выстраивать мощную оборону, эта угроза вдруг исчезла. Как исчезает мыльный пузырь. Вот он есть - и вот его больше нет. Даже брызг не осталось.
И снова чистое небо не несёт в себе никаких скрытых и явных угроз. Можно снова без страха взирать на эти чистые спектральные цвета волокон газовых туманностей, мохнатые комья света, новорожденных голубых звёзд, пробивающих своим излучением окружающие их туманности - останки их творения. Можно и просто смотреть на бесчисленные мерцающие в ночи острые огоньки далёких звёзд уже чётко зная, что там нет врагов, нет того жуткого Зла, которое вот вот упадёт тебе на голову. В виде ли спятившего от страха за свою цивилизацию псевдоарахнида, или не менее опасного, двинутого на жажде приобретения чужого и рабов, представителя цивилизации Ёс.
Псевдоарахниды, резко остановились и вообще убрались из чужих пространств. Сейчас они залечивают раны от столкновения с Ёс, от вызванной ею катастрофы. И по их же уверениям, воевать ещё с кем - либо не собираются. Да ещё и виноватятся…
Ёс же как планета перестала существовать.
Вместе с ней погибла и та часть десанта с «Пегаса», что не успела уйти из - под удара Къери. Но остались те, кого как кукушки подменили Ирби и теперь находились в составе экипажа «Пегаса». Как пассажиры. Они все изъявили желание отправиться туда, откуда пришёл «Пегас» - на Каллисто. Не в какие - то колонии уходить.
Неизвестно по какому ещё критерию Ирби отбирали кандидатов на замену. Но внезапно оказалось, что это тоже не просто люди. А люди действительно серьёзно отличающиеся от общей, стремительно загнивающей массы людей Ёс. Многие из них несли в себе боль от столкновения с этой самой гнилью. Поэтому у психоскульпторов «Пегаса» резко прибавилось работы.
Однако, всех этих бывших жителей Ёс объединяло одно качество. Ускользавшее от восприятия и тех, кто был когда - то на Ёс их соседями и друзьями, а так же часто и самих Каллистян.
От первых это качество ускользало по той причине, что было слишком чуждо для них. От вторых наоборот, потому, что было слишком привычным. И это качество можно было выразить фразой: «У них крылья в душе».
Те самые крылья, что поднимают ввысь. То, что по настоящему делает человека человеком - разумным существом Вселенной, а не свиньёй, зарывшейся по самые уши в корыто отрубей и поэтому не видящее и не могущее увидеть звёзд над головой. Впрочем не только из - за этого… сами эти бывшие ёсовцы говорили, что всё общество там, на Ёс было пронизано низменным. У большинства это самое чувство - тяга к прекрасному, к тайнам вселенной, к чистоте души - была давно либо атрофирована, либо тщательно вытравлена.
Были ли люди из тех, кто сейчас выжил, кто хотел бы возродить «американскую нацию и культуру»? Таких не оказалось. Поэтому Джонни так и остался истинно последним из американцев.
Даже те, кого он знал, затерялись в безднах пространства. Звездолёты, посланные на планету эвакуации ещё долго будут пробираться по подвалам Вселенной, через это Великое Ничто, до цели. По самым скромным прикидкам, им ещё год предстояло туда лететь. И перехватить их было уже либо невозможно, либо бессмысленно. Даже если они на свои несовершенные передатчики поймают короткое послание, рассылаемое всеми выжившими цивилизациями местного кластера. Большинству из этих звездолётов - беглецов только и оставалось, что только идти вперёд. Обратно было уже дальше. А значит и невозможно. Вот так и развела судьба Джонни с последним из тех, кого он знал, с кем учился, кого когда - то любил, кто его кинул и увлёкся очень яркой и, как впоследствии оказалось, запредельно необычной личностью.
Карменсита Ибаньес вела свой звездолёт, свой «Индевор», туда, где она обретёт свою новую Родину. Уже навсегда. И также как и Джонни, потеряв то, что так сильно, всей душой, хотела «получить в собственность».
Возможно, она там, на той самой планете уже до конца своих дней будет с тоской смотреть на далёкие звёзды, ставшие для всех беглецов недосягаемыми. Звёздами, подарившими ей всё, и отобравшими у неё почти всё. Ей можно было только пожелать найти своё утешение.
Карменсите было всё - таки легче, чем Джонни. Она была среди своих. Это не Джонни, которого по большому счёту уже никто из местных бы не принял. Ему только и оставалось, что идти туда, куда идёт этот фантастический звездолёт с Каллисто, прибывший из жуткой звёздной дали, от тех, кого его же предки также чуть не убили.
Тем не менее Джонни уже не одинок. К нему прицепились сразу несколько учёных социоинженеров «Пегаса» и как минимум друзей у него прибавилось. Даже Сергей Сотников, сохранивший почти всю память Диего Гонсалеса и то не держал на него зла. Правда, о самом, истинном Диего Гонсалесе, этого сказать было невозможно.
Тот, поднявшись из анабиоза и сохранив свой возраст, до сих пор смотрел волком на очень повзрослевшего Джонни. Джонни от этого было только ещё более неуютно. Но деваться было некуда. Именно здесь он был хоть как - то но среди людей, которые его принимали. На выжившие колонии ему дорога была закрыта. По понятной причине.
Родители же Диего, как бывшие фермерами, так ими и оставшиеся, бродили меж каллистян, «хоббитов», Ирби, воспринимая всё с ними случившиеся как сказку, сон. Сказочный сон, который то ли воплотился в реальность, то ли просто не желает кончаться. Они даже ящеров Ирби, перестали бояться и теперь воспринимали их как нечто само собой разумеющееся.
Возможно, этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что у Ирби была богатая гамма эмоций, и мимики. Уже этим они очень быстро расположили к себе этих простоватых людей. Они видели, что Ирби не только не звери, но ещё и очень доброжелательно к ним настроенные существа. А это для них было главным всегда. Не внешность, а сущность.
Особенно интересным была встреча семейства Сингх с Ситарой. Гита и Ситара очень долго всматривались друг в друга. Настороженно. Даже с некоторым страхом. Обе знали друг о друге слишком много. Особенно Ситара, получившая в своё время, память Гиты.
Тогда, на первой встрече с этим семейством, Ситаре было даже несколько боязно и неуютно. Она не могла предположить заранее их реакции на то, что вот пред ними стоит та, что была вместо Гиты там, на Ёс. Та, что имеет значительную часть памяти Гиты. Которая стала даже больше чем сестра - близнец.
Ту технологию, что применили Ирби для внедрения, семейство Сингх осуждало. Но разумом они понимали, что этот вариант внедрения был наиболее близок к успеху всего предприятия. Одно время Ирби они воспринимали как неких воров душ. Но и с этим смирились. Ведь всё - таки они делали это не из корыстных или иных злых побуждений. Они хотели спасти всех. И сам глава семейства, как потомственный военный тоже сознавал, что на войне приходится чем - то жертвовать.
