— Все мы здесь в одинаковом положении, Аутви. Но почему ты думаешь, что наша жизнь зависит только от внешних обстоятельств? Человек сам определяет свою судьбу. И раз мы есть, значит, мы кому-нибудь нужны, хотя бы друг другу. Тебе необходимо найти свою цель в жизни. Когда ты ходил гулять в город, ты только прятался, Аутви. Теперь постарайся найти себе настоящую цель. Цель, ради которой стоит прожить жизнь. Постарайся, сыночек, мир вокруг тебя так велик! Может быть, съездишь сегодня со мной в издательство "Радуга"? Там готовят к печати совершенно фантастический альбом!
Нет уж, благодарю покорно. Ездили уж, бывали. Когда мама одна, это все ничего. А его-то положено принимать по протоколу! Это сам директор, никак не меньше, свита, экскурсия. А под конец – сидеть в кабинете и перелистывать альбомы, пока мама занимается делом. Нет, спасибо.
Гонг.
— Его Высочество принц Клоэрмэ!
О, вот и папаша пожаловал! И что же его так подхватило? Валялся бы себе в постели до полудня…
Зевал, во всяком случае, высокородный принц Клоэрмэ так, что становилось страшно за его нижнюю челюсть – вдруг отвалится.
— Ы-ы-ы-ы-ы ы вся семья в сборе! Как я успел, о?! Но какое ка-а-э-э-э! Нальство! Этот изверг Нгрэосо назначил партию на такую рань! Если он у меня выиграет, я назначу ему следующую… на час ночи! Пусть поработает ногами, а не другой частью тела, ха-ха-ха!
Засмеявшись, он локтем сбросил со стола бокал, чудом не разбившийся, что вызвало у него новый взрыв хохота.
— Но мне надо поправля-аться, поправля-аться!
Комично шмыгая носом, он перенюхал все графинчики на столе, состроил унылую физиономию и громовым голосом потребовал себе порцию "утренней микстуры". Главная повариха Нриант, сама обслуживающая их за завтраком, потянулась за графином, и он тут же ущипнул ее за объемистый зад.
— О, повернись, красавица, ко мне! — громко и фальшиво пропел он, тут же одним глотком хватанул полбокала и, одновременно запихивая в себя еду, начал в подробностях рассказывать перипетии ночной партии в круанх.
Веселый человек его папа. И что самое лучшее, его болтовню можно и не слушать. Не нужен ему слушатель и вообще никто не нужен, кроме, разве что, партнеров для игр. Самодостаточная личность, что и говорить.
Но печально, когда хочется походить на кого угодно, только не на родного отца. Нет, с ним всегда весело, он никогда не злится и не ругается, а по части развлечений ему вообще нет равных… Только говорить с ним абсолютно не о чем: книг он не читает, интересуется только собственными увеселениями, советоваться с ним по серьезным вопросам бесполезно. Даже в жилетку не поплачешь – вечно шляется в одном халате на голое тело…
О, Великие Звезды! Неужели и ему предстоит стать таким?! Ведь отец, как и он, в той же самой клетке. Ничего ему нельзя, все не положено. И цель есть в жизни – прожить ее в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывая, и ничем не огорчаясь…
Не доев последний тост, он встал из-за стола. Отцовский смех вдруг показался ему слишком громким, а шутки – чересчур пошлыми.
Что делать, если настроение безнадежно испорчено, жизнь кажется пустой и никчемной, а яркий и разноцветный мир – серым и скучным? Конечно же, идти в парк. Опробовано и запатентовано: прогулка есть лучшее средство против депрессии.
Машинально шагая сначала по широким аллеям, посыпанным мелким гравием, затем по дорожкам, проложенным среди старательно подстриженных и ухоженных деревьев и кустов, а затем по узеньким тропинкам в тенистых зарослях, он чувствовал, как раздражение понемногу проходит, а мир вокруг начинает приобретать свои обычные краски. Прогулка по дворцовому парку всегда успокаивала его. Это было его любимое место, площадка для детских игр, один из немногих уголков, где он мог побыть наедине с самим собой. Парк никогда не надоедал ему, это была целая маленькая страна, раскинувшаяся на добрых полутора тысячах гектаров, где хватало места и аккуратным клумбам посреди безупречно прямых аллей, и ровным зеленым лужайкам, и таинственным диким уголкам, где в укромных местах таились уютные мягкие скамейки, которые одним движением руки превращались в удобные, хотя и узковатые ложа, и даже чистому ручью с многочисленными мостиками, спрятанными в зелени заводями и потайными гротами.
К ручью он и вышел в конце концов и долго стоял на середине ажурного мостика, следя за проплывающими внизу рыбами.
Легко сказать – найти цель. Маме хорошо, у нее есть дело – покровительствовать художникам и фотомастерам, организовывать выставки, помогать с изданием альбомов, встречаться с кинодокументалистами. Десятисерийный цикл о природе планет-колоний – ее идея. Да и сама она превосходный фотохудожник – все стены в ее комнатах увешаны цветными стереоснимками…
Мама была бы только рада, если бы он к ней присоединился. Но он-то знает, это не его призвание. Во всех художественных школах и жанрах он разбирается – научили, а вот сам во всем этом – дилетант, причем неквалифицированный. Да и не может он так просто, как мама, поехать по делам в издательство или на кинофабрику.
Так. Подойдем к проблеме с другой стороны. А чем вообще могут заниматься принцы и принцессы? Например, наукой. Вон, у троюродного дяди Нкэанби собственная лаборатория в Институте физики пространства, у дедушки Лкээрно – ученая степень по математике, кузена Круанмэ и за уши не оттащить от компьютера…
Поздно. Раньше о таких вещах надо было думать, да и не лежит душа к точным наукам. Ему всегда нравилась история, увлекали старинные книги и древние хроники в дворцовой библиотеке, занимал поиск интересных подробностей в архивных документах. Он с удовольствием читал старые книги об искусстве управления и даже проштудировал учебники по вымершей науке политологии.
Н-да, выбрал же себе увлечение, однако! История и политика – вот уж, нет ничего сегодня нужней и полезней!… И что теперь со всем этим делать, скажите на милость?! Продолжить "Хронику царствований", да? Нет, что-то он, конечно, накропает. Дядя-Император обязательно похвалит и скажет что-нибудь проникновенное. Труд его великий издадут, и непременно очень роскошно, аж в шести экземплярах, поскольку как история – наука секретная и от чужих глаз закрытая. А потом поставят все его книжечки в библиотеку, на одну такую ма-аленькую полочку, где все тома – обязательно на мелованной бумаге и с золотым обрезом… Рядом со стишатами принцессы такой-то из позапрошлого века: "Я стояла у окна, площадь мне была видна…" Кого-кого, а графоманов среди его предков хватало…
Оставим тему. В науке ему, в общем, не преуспеть. Что же тогда остается? Как все принцы, он получил хорошее военное образование, причем учился не так, как другие, а всерьез, без дураков. До сих пор приятно вспомнить обалдевшую рожу какого-то генерала, принимавшего у него зачет по пилотированию. Не ждал, небось, такой прыти от принца-белоручки…
Пока в Столице служил маршал Гдэаск, жизнь не была такой скучной. С ним можно было поговорить о новейших видах оружия, поехать на полигон, даже самому поднять в воздух опытный образец аэрокосмического истребителя, который так и не пошел в серию… Но маршал Гдэаск далеко, на Филлине, чистит или, как сказал тот офицер, зачищает планету от ее жителей. А его свидетельство, настоящее, заслуженное свидетельство пилота валяется в ящике стола, никому не нужное. Кто ему позволит пилотировать даже самый занюханый орбитальный челнок?! В семье уже, мол, есть один космолетчик – принц второго ранга Свэрэон, командующий Императорской Яхтой, и больше, как ему сказали, не нужно. Это раньше принцы армиями командовали, а сейчас под это дело и генералов хватает.
Куда не погляди, тупик. Эх, сейчас не ломать бы себе голову, а смотаться в город, прогуляться по центральному проспекту Великих Свершений, посидеть на Набережной на лавочке с видом на левобережье, потом съездить на окраину, заказать что-нибудь особенное в первом же попавшемся более-менее приличном кафе, а вечером, может быть, нарваться на драчку, продемонстрировать на каком-нибудь долдоне благоприобретенные умения… Нет, мама права. Это все равно не жизнь, это прятки.
От себя не спрячешься. И как там говорил персонаж в одной книге: уже тридцать лет, а ничего не сделано для бессмертия. Ему скоро двадцать шесть…
Вот жизнь пошла, хоть топись. Только и этого не получится – глубины здесь метра полтора, не больше, да и примчатся, вытащат тут же – весь парк-то под наблюдением. Вон те шишечки на декоративных столбиках у входа на мост – это на самом деле никакие не шишечки, а замаскированные камеры.
В детстве они любили расстреливать их красящими шариками из воздушных пистолетов. Это было намного интереснее, чем швыряться камнями, к тому же, за разбитые камеры их ругали.
В упругом прыжке он развернулся, приняв, как сказал бы его инструктор по стрельбе, приседающее положение с упором на руку, и выбросил в сторону ближайшей камеры правую руку с вытянутым пальцем.
