- Да пребудет и с вами милость Аллаха, уважаемый! Вы весьма осведомлены. Как и ваш соратник, которого мы взяли.
- О да, - согласился гость. - Работа такая! На информацию об аресте соратника он и внимания не обратил.
- Работа такая… - повторил Анвар ибн Аль-Масуд. И перешел на росский: - Я даже догадываюсь, какая!
Парень и тут глазом не моргнул. Но ответил по-новобагдадски:
- А это ваша работа - догадываться.
Визирь кивнул:
- К примеру, я догадываюсь, как вы прошли в гостиницу. Пара динаров портье, и путь свободен.
- Ну, он-то тоже из догадливых. Вы же тут инкогнито, о паша. Да еще борода у вас имелась. А потом исчезла. Портье не знает, кто вы такой, ибо не политик. И что ему мешает продать информацию, которая у него есть, если за нее хорошо платят?
Странный получался разговор. Пустой, ни о чем… Примерно как с первым росским агентом.
Однако если там визирь злился, то тут и следа злобы не было. Нравился ему этот парень, своей наглостью нравился, своим спокойствием. И даже готовностью говорить ни о чем…
Однако пора было брать ситуацию в свои руки.
- Так зачем же вы ко мне все-таки пожаловали? - визирь продолжал говорить по-росски.
- Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. - Парень шагнул в сторону двери. - Просто хотел познакомиться с вами. А вдруг пригодится!
И исчез.
Лишь тихо стукнула закрываемая дверь.
Анвар ибн Аль-Масуд ринулся к ней, но только после того, как в руках его оказался снятый с предохранителя парализатор. Выглянул наружу.
Коридор был пуст. В оба конца.
И, судя по всему, гнаться за исчезнувшим гостем было совершенно бессмысленно. Только ноги попусту сотрешь…
А вернувшись в номер и чуть-чуть подумав, визирь решил, что совершенно бессмысленно и… как это выражаются россы?., и ставить на уши людей Гафура Карагеза-оглы.
Надо просто ждать.
Коли этот парень появился однажды, появится и еще раз.
Великий князь Владимир пожелал участвовать в аресте Павла Петровича Барятинского вовсе не потому, что ему очень хотелось с ненавистью посмотреть в глаза давнему соратнику, ставшему предателем Отечества.
В конце концов, командующий РОСОГБАК1 и сам не далеко ушел от адмирала. Просто из двух предательств он выбрал более мелкое. И более безопасное. А потому гордиться тут в любом случае было нечем. Просто так распорядилась судьба…
Но сказавший «а» должен сказать и «б».
Когда ВКВ и сопровождавшие его эсбэшники вошли в кабинет адмирала, Барятинский сразу все понял.
- Прежде мы с тобой, Володя, встречались с глазу на глаз, - сказал он, криво усмехнувшись.
- Прежде было прежде, адмирал. - Великий князь повернулся к эсбэшникам: - Оставьте нас ненадолго, господа офицеры!
Господа офицеры секунду помялись, но выполнили приказ.
ВКВ прошел к столу и сел в кресло для посетителей.
- Я должен арестовать тебя, Пахевич. У меня нет иного выхода. Извини, но сам понимаешь…
Барятинский снова криво усмехнулся:
- Понимаю, конечно… Покупаешь себе доверие ублюдка? Сдаешь ему соратника? Может, скажешь, что все случившееся изначально было спланированной провокацией? Что ты с самого начала именно так и задумал?
Великий князь поморщился:
- Не скажу! Изначально у меня была мысль свергнуть Остромира. Но власть, полученная с помощью иноземных штыков, никогда не бывает честно обретенной властью, Пахевич. Я не хочу быть бесчестным правителем Росской империи. Потомки мне этого не простят.
- Потомки, экий пафос, прости господи! - Барятинский судорожно крутнул головой, как будто воротничок кителя внезапно превратился в удавку. - Твоей главной чертой, Володя, всегда была нерешительность. - Адмирал потер лицо обеими руками. - Ты так и не изменился. И нашим, и вашим… Зря я все поставил на тебя!
ВКВ покивал:
- Да, Паша, получается, что зря. Но такова уж вся эта штука, которая называется политикой. Уж извини!
Лицо адмирала побагровело.
- Если вы предаете друзей, великий князь, с кем вы, в конце концов, останетесь?
- Со своей страной, - сказал Владимир. И снова поморщился: уж слишком фальшиво прозвучала эта высокопарная фраза.
Однако больше ему оправдываться не пришлось.
Лицо Барятинского еще больше побагровело, глава выпучились, он схватился правой рукой за грудь. И вдруг повалился вперед, глухо стукнувшись лбом о крышку стола. Да так и замер.
Великий князь на мгновение опешил. Потом поднялся из кресла, приблизился к столу и приложил палец к шее адмирала.
Пульса не прощупывалось.
- Что ж, Пахевич, наверное, так оно и к лучшему, - сказал ВКВ вслух.
К лучшему оно и было, потому что теперь, по крайней мере, ему не требовалось предлагать Павлу Петровичу остаться в кабинете с глазу на глаз со своим личным оружием. Адмиралу же не пришлось собираться с силами для решительного и последнего в своей жизни шага. А вперед ногами выносят из рабочего кабинета одинаково - что после апоплексического удара, что после самоубийства. После удара еще и у церкви меньше проблем, можно похоронить как нормального человека - под гранитный памятник, увенчанный православным крестом, а не за кладбищенской оградой…
ВКВ неспешно вернулся в кресло и посидел некоторое время, дожидаясь, когда пройдет точка воз-Брата и никакое реанимационное оборудование уже не сможет вернуть адмирала к жизни.
Все равно у Пахевича не было будущего. Позор разоблачения и суда лег бы тяжким грузом не только на самого Барятинского, но и на всю его семью.
Правда, по слухам, племянник достаточно порядочен, чтобы не опуститься до мести адмиральской семье.
Однако такой вот исход все равно лучше. Для всех. И сам Остромир наверняка тоже так решит. Если не дурак…
Однако теперь надо принять меры, чтобы информация о скоропостижной смерти адмирала Барятинского не достигла соглядатаев Вершителя Бедросо. Пора брать вражеских лазутчиков.
Сказавший «а» должен сказать и «б»…
Великий князь посмотрел на часы.
Точка возврата миновала.
Это было все, что он мог сделать для Пахевича.
Он бросил последний взгляд на труп бывшего соратника и отправился к дверям кабинета - звать эсбэшников и врача.
А потом отдал приказ арестовать капитана Насоновского и майора Мерзликина.
О случившемся на базе «Змееносец» граф Иван Мстиславович Охлябинин доложил Осетру немедленно. А в заключение сказал:
- Мне кажется, ваше императорское величество, Господь оказался на нашей стороне. Для страны такой вариант развития событий наиболее удобен.
