Дурла подумал, что все это до удивления напоминает его недавний разговор с Милифой.
— Ну, как сказать, — спокойно произнес он. После того, как он запер.
Милифу в камере и его ярость на Ланаса несколько поутихла, он смог взять себя в руки, чтобы сохранять хладнокровие. — А что именно вы имели в виду?
— Не уклоняйтесь от темы разговора…
— А вы помните свое место, Лион! — предупредил его Дурла. Он по-прежнему был спокоен, но в его голосе появились угрожающие нотки. — Не забывайте, кто именно правит Примой Центавра.
— О, я думаю, что это временное явление, — отрезал Лион.
— Что вы имеете в виду? — прищурился Дурла.
— Вы посадили Милифу в тюрьму! Вы хоть представляете, сколько друзей у дома Милифы? Насколько он могущественен? Вам необходима поддержка крупнейших домов…
— Меня поддерживает армия, министр Лион, — сказал Дурла. — Генералы уважают мои принципы. И они с уважением относятся к моим видениям. Они помогают мне воплощать эти видения в жизнь, разрабатывают технологии, которые могут помочь нам сокрушить Альянс. Как и я, они обладают весьма ограниченным терпением к изнеженным и мягкотелым главам Домов. Они знают, что война зависит от военных, и они понимают, что только я могу привести Приму Центавра к ее истинной судьбе.
— Но Дома по-прежнему являются основой вашей власти, премьер-министр.
Если этот фундамент треснет…
— Почему мне надо беспокоиться о том, что лежит подо мной, когда моя судьба заключается в том, что выше меня?
Лион приподнялся в кресле, наклонившись вперед, и покачал головой.
— Безумие, — пробормотал он.
Дурла посмотрел на него так, как хищное животное смотрит на добычу значительно крупнее себя, решая, сможет ли утащить ее.
— Я не забуду ваших слов. Так кто же все-таки правит Примой Центавра?
Лион овладел собой.
— Конечно же, вы, премьер-министр.
— Теперь вы уклоняетесь от ответа. Что именно вы имели в виду?
— Вряд ли вам это придется по нраву, премьер-министр.
Не мгновение в кабинете воцарилось гробовое молчание. А потом Дурла произнес:
— Лион… мы давно работаем вместе. Но не думайте, что столь длительные отношения смягчат мое решение или помешают мне выполнить то, что я вынужден сделать в случае необходимости. Не стоит думать, что вы, будучи главой Первых.
Кандидатов, обладаете той же властью, что и я. Я бы мог, если бы захотел, приказать армии уничтожить их всех. Улицы Примы Центавра покрылись бы кровью ваших драгоценных Кандидатов, а родители оплакивали бы их, но жизнь от этого бы не остановилась.
— Вы бы никогда не пошли на это, — сказал Лион.
Дурла лишь улыбнулся.
Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошел самый огромный центаврианин из всех, кого Лиону доводилось видеть. На мгновение он остановился в дверях, ожидая приглашения. Всем своим видом он источал необычайную властность. Его шея была настолько толстой, что казалось, будто его голова растет прямо из тела. К тому же, он так подрезал свои зубы, чтобы маленькие клыки выступали над верхней губой.
— Министр… вы ведь помните генерала Райса? Он руководил несколькими нашими проектами на различных пограничных мирах. Он также великолепно провел недавние нападения на Мипас и другие планеты. Приятно видеть вас, генерал.
Генерал Райс низко поклонился, не сводя взгляда с Лиона.
— Генерал, — сказал Дурла так небрежно, будто шла речь о погоде. — Не могли бы вы оказать мне услугу?
— Все, что вам угодно, премьер-министр.
— Меч, что висит у вас на боку… он просто для виду?
— Это церемониальное оружие, но оно довольно острое, премьер-министр.
— Хорошо. Будьте любезны, обнажите его и отрубите голову министру Лиону, если его ответ меня не удовлетворит.
Лион хотел было засмеяться, но смех застыл у него в горле, когда гибкий клинок, звякнув, покинул ножны и застыл около его шеи. Райс крепко сжимал его.
— Вы… вы сошли с ума, — прошептал Лион. Потом он охнул, почувствовав, как клинок слегка прижался к его коже. Этого движения было достаточно для того, чтобы из царапины потекла кровь. Маленькая красная струйка… его кровь… потекла на белый воротник.
— Смотрите мне в глаза, Лион, — произнес Дурла. Спокойствие его голоса было пугающим. Лион осознал, что не в состоянии отвести от него взгляд. — Я догадаюсь, если вы солжете мне. Я стал очень чувствителен к таким вещам. Если бы я не обладал этими качествами, то не смог бы достичь такого положения. А теперь скажите мне… кто же, по вашему мнению, правит Примой Центавра?
— Вы.
— Ай-яй-яй, — укоризненно сказал Дурла, и Райс, не дожидаясь приказа, еще сильнее прижал клинок к шее Лиона. Министр охнул и замер, ибо даже от легкого вздоха клинок мог вонзиться ему в горло. — Вы что же, думаете, я шучу? Вовсе нет. Я не шучу. Никогда. Это ваш последний шанс, министр: так кто же правит.
Примой Центавра?
На самом деле, Дурла ожидал, что Лион назовет имя императора. Дурла прекрасно знал, что все еще были те, кто верил, что Лондо Моллари по-прежнему имеет хоть какое-то отношение к тому, что происходит на Приме Центавра. Это, конечно, было забавное мнение. Честно говоря, он был бы удивлен, если бы узнал, что Кастиг Лион принадлежит к их числу, но всякое может случиться.
Но он совершенно не ожидал услышать то, что произнес Лион.
— Леди Мэриел.
На мгновение Дурла гневно сжал губы и уже приготовился отдать Райсу приказ казнить Лиона ради всеобщего блага. Это бы послужило уроком для других министров, показало бы им, что никто из них не застрахован от гнева премьер-министра.
Но что-то во взгляде Лиона остановило его, и он с легким ужасом понял, что Лион действительно верит в это.
— Мэриел? Моя жена?
Лион испустил долгий вздох. Он уже считал себя покойником. В данном случае не имело смысла скрывать то, во что он действительно верил, то, о чем он думал.
— Мы же не дураки, — сказал он Дурле с нервным смешком. — Всем известна ваша одержимость ею. Неужели вы думали, что мне этого не говорили? Что никто из нас не догадался бы об этом? А потом вы заполучили ее в какой-то игре.
Поразительное совпадение.
— Это вовсе не было совпадением, — горячо ответил Дурла. — Вы, должно быть, знаете, Лион, что я нравился этой женщине. Вир Котто решил отдать ее мне, потому что она все время говорила обо мне. Он был очень рад, когда я решил позаботиться о ней.
— О, да. И это оказалось очень ему на руку. У него появился шанс одурачить вас.
— Это невозможно. Котто — ничтожество.
— Он был готов стать таковым, чтобы дать вам возможность достичь желаемого. Он мог стать чем угодно.
