Я подчинилась общим настроениям и тоже начала называть его Коршуном. Конечно же, не в непосредственном общении с начальником. За его спиной, как и все. Я ужасная женщина.
— Конечно, Константин Викторович. Люди вашего ранга никогда не зовут к себе в кабинет просто так.
— Вы очень понятливая. Мне нравится это в подчинённых, — Коршун деловито сцепил пальцы под подбородком, — Дело в Моргане. Вы же в курсе, что он был капитаном до обретения дара?
— Конечно.
— Так вот… Морган не совсем смирился со сменой рода своей деятельности… и иногда поступает так, как бы поступил, всё ещё будучи капитаном.
— Что вы имеете ввиду?
— Жёстко. Он привык решать проблемы быстро и под корень. У нас, на Омеге, так сказать, гражданка для военных. А Морган заведовал штурмовой бригадой почти десять лет. Вы же понимаете, что это такое?
— Это определенно отложило отпечаток на нем…
— Вот именно. Некоторым людям не так-то просто перестроиться. Штурмовики — люди, которых бросают в самое пекло, и решения они привыкли принимать мгновенно, по возможности — один раз. Иначе не выжить.
— Если честно, я заметила, что он… как бы сказать… несколько жестковат в общении. И очень закрыт.
— Так и есть. От вас я хочу, чтобы вы сглаживали все конфликты и не провоцировали их.
— В каком смысле?
— Если вы видите, что Моргана может что-то вывести из себя — притормозите. Потом доложите мне о всех деталях, и мы по возможности решим проблему. Морган очень ценный кадр, и не потому, что телепат. Потому что профессионал. Хотелось бы меньше шероховатостей.
— Хорошо, я поняла, Константин Викторович.
— Вот и хорошо. А у меня для вас есть сюрприз. У нас тут один абориген нарисовался, хотел бы, чтобы вы его «прощупали» в моём присутствии.
— Абориген? — во мне будто открылось второе дыхание, — Он будет прямо здесь?!
— Именно. Приведут с минуты на минуту. Их старейшины часто шатаются по базе. Рассматривают всякое, пытаются с нами общаться, но никто их не понимает. Мне вообще кажется, что они заходят сюда только ради шоколада. И тыквы, — Коршунов рассмеялся, — Вы знали, что тыква для них наркотик? Шаманы используют ее для общения с так называемым духами. Ненавижу тыкву. Редкостная гадость…
— Но мне так хотечется посетить и их поселения… — посетовала я, нетерпеливо ерзая в кресле.
— Морган сказал, что еще рано. Большое количество туземцев может вас дезориентировать. Без обид, Алисия, но Морган в разы сильнее вас ментально, да и любого телепата. Я доверяю его выводам и советам.
Тут открылась дверь, и в кабинет вошло, любопытно озираясь, невысокое зелёное существо с большими ушами, вытянутым лицом и совсем тощим телом. Его взгляд прошёлся по кабинету. При виде меня туземец улыбнулся, звякнув бусами на длинной шее.
Вихрь. Удар. Я схватилась за голову, будто мне в лоб вонзилось несколько острых иголок. Я согнулась прямо в кресле.
— Ох… — простонала я, — У них очень сильные вихревые мысли. У людей они более смазанные…
— Морган это и имел ввиду, — вздохнул Коршунов, — Причем они прорываются вне зависимости от настройки на принятие мыслей. Так он сказал. Поэтому и был против того, чтобы вы ехали в поселение.
— Ох, моя голова… — стонала я, потоком принимая сигналы от старейшины, — Я не могу отгородиться… Нет, для поселения я не готова, — посмотрела на существо, пытаясь настроиться, раз уж мне не удалось заблокировать поток его мыслей, — Что ты хочешь сказать мне?
Старейшина подошёл вплотную, пристально посмотрел на меня, а потом поднял руки вверх. Открыл небольшой ротик и послал мощный мыслительный импульс. А затем — эмпатический.
Он воспринимался так сумбурно и имел настолько сложный смысловой посыл, что моя голова готова была взорваться. Одной мыслью он мог рассказать целую историю, и перед глазами пролетали вихри картинок из его рассказов, я утопала в нескончаемом потоке смыслов.
«Они не примитивные аборигены», — пронеслось в моей голове, — «Эти существа удивительно развиты. Необычайно сложны».
Это осознание настолько поразило меня, что я замерла, неподвижно уставившись на гостя.
«Молодец, Алисия» — прилетело мне прямо в лоб от старейшины и я снова схватилась за голову.
— Ну, для начала, думаю, хватит, — удручённо улыбнулся Коршунов и дал знак увести туземца.
Перед уходом он легонько коснулся моего плеча и сквозь сложность и сумбурность его мыслей ко мне прилетело:
«Мы ждали тебя. Долго ждали. Вас обоих. Два — один. Один — целое. Целое — спасение».
Он ушел, оставив меня, обескураженную, думать что же он имел ввиду.
После приема у Коршуна голова готова была расколоться на мелкие кусочки. Я выпила обезболивающее и пошла искать кухню. Мне просто жизненно необходимо было съесть что-то огромное и сладкое. Сахар сглаживал ментальные трещины и притуплял головную боль. Кухня, кажется, должна была быть где-то рядом со столовой…
«Сладкое, мне нужно что-то сладкое», — пульсировало у меня в висках.
— Алисия! — услышала я за спиной, — Вот ты где, а я везде тебя ищу.
Меня догнал Алекс, сияя своей фирменной улыбкой, которая плавила даже самые холодные сердца. Вот как у него это получается? Это что, особый дар какой-то? Даже мне на мгновение показалось, что он приличный человек. Но потом от него пошла сильная волна вожделения и я снова убедилась, что он тот ещё бабник.
Выключила эмпатическое восприятие, которое было активно ещё со встречи с аборигеном. Алекс, видимо, воздерживался так долго, что готов был пойти на все, чтобы добраться до теплого женского тела.
Я задумалась: сколько же солдаты здесь живут без женщин? И хватает ли на всех Греты? Она была роботом, предметом, но мне почему-то стало жалко бедняжку.
— Что тебе, Алекс? — простонала я, держась за виски.
— Поговорить хотел, — Алекс оглядел меня с ног до головы липким взглядом, — О нас. О дружбе.
— Давай лучше поговорим о Шейле, — недовольно ответила я.
Алекс засмеялся.
— Так вот почему ты меня избегаешь, — прыснул он, — Из-за Шейлы? Брось. Она слишком невзрачна, чтобы увлечь кого-то. В женщине должен быть огонь, она же тихоня.
— Шейла очень красивая девушка, — возразила я Алексу.
— Своей красотой нужно уметь пользоваться. Она не умеет — значит, ее проблемы.
Я вдруг неподвижно замерла и удивлённо посмотрела на Алекса:
— Она что, отказала тебе? — спросила я обескураженно.
Алекс скривил лицо, и его взгляд вдруг на мгновение сделался злым. В его голове не было ни одной мысли. Он тренировался — это было ясно. Этот пронырливый обольститель освоил начальные навыки по запутыванию телепатов — от проверок на чтение мыслей до слов без долгих раздумий.
— Знаешь, чтение мыслей вне рабочего времени запрещено, — сказал он недовольно, — Это же ты забила ее голову всякой ерундой, да? Может, ты сказала, что я тот ещё любитель заглянуть под юбки?
— А разве это не так? — с претензией спросила я.
— Понятно, — недовольным, упавшим голосом ответил Алекс, — Вся эта романтичная чушь от Шейлы — твоих рук дело.
У меня так болела голова, что я не могла сделать даже малейшее усилие, чтобы пробраться глубже в голову Алекса, да и не хотела. Иногда чтение чьих-то пошлых мыслей — сплошное валяние в грязи. С Алексом было немного по-другому. Создавалось полное ощущение потной постели, в которой только что было неистовое соитие. Брр…
— Какую такую романтическую чушь?
— Она захотела проверить чувства и решила не спешить.
— Умница какая, — рассмеялась я, — Знала, что Шейла не из тех, кто полностью теряют голову.
— А вот тут ты не права, — усмехнулся Алекс. — Временные трудности не препятствие для влюбленного сердца.
— Только что ты говорил, что она серая мышка.
— Одно другому не мешает, — пожал плечами Алекс.
Голова… как же болит голова… сахар, мне нужен сахар…
Этот разговор начал меня тяготить.
— Полно, Алекс. Не стоит препираться по пустяковому поводу. Если Шейла решила немного повременить, она имеет на это право.
