– Спасибо. Не надо. Позже. Немного отдохну, – Воронова закрыла глаза, расслабилась.
Сержант Удальцов стоял перед ней, не зная, что ему делать.
– Как вас зовут, сержант? – неожиданно спросила Воронова, не открывая глаз.
– Роман, – ответил Тарасенко, озираясь по сторонам. Они были одни, «Может, костер развести, – подумал он, – Какой к черту костер. Мы что, на пикнике. Вот дойдем к своим, там и будет нам костер. Банька и шашлыки, – Удальцов почувствовал, как у него слюнки потекли при мысли о шашлыках, – Жрать охота! С утра ничего во рту не было!» – он начала вспоминать, что у него есть из продуктов. К сожалению, только батончик и пачка чипсов. Не густо.
– Виктория Андреевна, – представилась Воронова, – Вы откуда родом?
– Из Рязанской области, – глухо ответил Удальцов, думая, что ему делать, и сколько осталось еще идти. Он достал из кармана разгрузки карту, но определить местно, где они находятся, не сумел. Место было совершенно незнакомое, и на карте не обозначалось.
– Ничего не понимаю, – тихо пробормотал он, переворачивая карту вверх ногами. Но и в таком положения, ситуация не стала более ясной.
– Что вы там бормочите, сержант? – спросила Воронова.
– Это я себе. Это я не вам, – ответил Удальцов, пряча карту обратно в карман. Карта еще могла пригодиться, – Товарищ майор, – обратился он к Вороновой.
– Что?
– Как думаете, где мы? Мы давно уже должны были выйти к шоссе, а его все нет, – Удальцов помедлил, и присел на некотором расстоянии от Вороновой. Оружие из рук он не выпустил. Мало ли что могло случиться.
– Думаю, далеко, – равнодушно ответила Воронова.
– В смысле, пошли не в том направлении? – не понял Удальцов.
– В смысле, вообще не в том, – в тон ему ответила Воронова.
Удальцов ничего из ее ответа не понял, но понял, что Воронова знает что-то такое, чего он не знает.
– Вас же должны искать, – уверенно проговорил он.
– Кто? – Воронова на миг открыла глаза и пристально посмотрела на сержанта.
Глаза у нее были красивые. Голубые. Сержант Удальцов это сразу заметил, и на миг даже залюбовался Вороновой.
– Как кто? Ваши. Из управления, – уверенно проговорил он.
– Надеюсь, что вы правы. Но, пока не вижу, чтобы нас кто-то искал.
– О! – Удальцов воскликнул и вскочил на ноги, – Вертолет!
– Вертолет? Где вертолет? – удивилась Воронова и немного приподнялась, – вы слышите звук вертолета? В какой стороне?
Удальцов смутился.
– Да нет. Нет никакого вертолета. Просто подумал, может нас увидят с вертолета. Понимаете?
Воронова обмякла, закрыла глаза.
– Лучше сделайте мне перевязку, – сухо сказала она, – У вас еще остался бинт?
– Да, полный комплект, – ответил Удальцов, открывая карман, в котором он хранил бинт.
Когда он снял повязку на ноге Вороновой, то был в шоке. Раны не было. Рана полностью затянулась, даже шрама или следа не осталось.
– Ни хрена себе! – присвистнул он, от удивления вытаращив глаза.
– Сержант, что вы себе позволяете, – резко сказала Воронова, – Что за выражения в присутствии женщины, да еще и офицера?
– Извините, товарищ майор. Не сдержался. Представляете, ваша рана исчезла. Не осталось даже следа. Вот это да! В жизни такого не видел! Мистика какая-то!
Воронова приподнялась, посмотрела на свою ногу. Сержант не обманывал. На месте раны была мягкая, розовая кожа.
– А ну, посмотрите на руке, – быстро спросил Удальцов, и, не дожидаясь, что ответит Воронова, принялся осторожно снимать повязку.
К его большому удивлению рана на руке тоже исчезла. Удальцов сел и изумлено почесал затылок.
Воронова молчала. Она была бледной и напуганной. Как будто не радовалась, что каким-то чудесным образом исцелилась.
– Вот чудеса! Правда, товарищ майор! – воскликнул Удальцов, – Теперь, вы сами можете идти. Своими ногами! Быстрее доберемся к своим.
– А я думала, вам понравилось меня нести, – неожиданно пошутила Воронова.
Удальцов смутился и ничего не ответил.
«Может и приятно, но с меня хватит. Сама дальше иди. И, что за вопросы такие, не по уставу?» – подумал он.
Увидев, что Удальцов смотрит на нее с непониманием, Воронова поднялась, попыталась наступить на раненую ногу. Нога не болела, и она вполне могла идти.
– Странно, – задумчиво проговорила Воронова, делая несколько неуверенных шагов.
– Ничего странного, – воскликнул Удальцов, – Я, кажется, знаю, в чем дело, товарищ майор.
– Знаете? – удивилась Воронова, – Тогда объясните.
– Симулятор! – с торжеством в голосе сказал Удальцов, – Вы были ранены не по-настоящему. Как в игре. Понимаете?
– Понимаю, сержант понимаю. Не кричите так громко. Нас еще могут услышать. Может, вы и правы, – сама Воронова была совсем иного мнения о происхождении своих ран. Они ей показались совсем не симулированными. Боль была такая, что только держись. И она держалась.
– Ну и что, – Удальцов пожал плечами, – Пусть слышат. Быстрее только найдут. Да и кто нас может услышать, кроме наших бойцов?
– Вы уже забыли о существах из тоннеля?
– Почему забыл? Помню, конечно. Но их здесь нет. Если бы были, давно бы нас уже прикончили, – Удальцов говорил просто, потому что за годы службы в спецназе многое повидал.
– Ладно. Пора идти, – сказала Воронова радуясь, что больше не будет в буквальном смысле слова сидеть на шее у сержанта. Он хоть и крепкий мужчина, но с такой ношей далеко не уйдет, а Воронова почему-то была уверена, что они еще не скоро попадут в свое расположение.
– И что, совсем не болит, товарищ майор? – спросил Удальцов шагая рядом с Вороновой, не забывая время от времени внимательно поглядывать по сторонам. Местность, по которой они шли, была странной, но он никак не мог понять, в чем выражалась эта самая странность. Вроде бы, все было как всегда: деревья, кусты, трава. Но растительность была какой-то странной. Не совсем знакомой сержанту.
– Не волнуйтесь, товарищ сержант. Со мной все в порядке. Почти не болит, – ответила Воронова. Как вы думаете, нам еще долго идти?
– Минут двадцать. Где-то здесь должно быть шоссе. Выберемся, тормознем машину. Заблудиться мы не можем. Услышим шум проезжающих автомобилей. Пойдем на шум, – уверенно проговорил Удальцов.
– Хорошо, – бодро ответила Воронова.
Они пошли дальше. Прошло двадцать минут. Потом еще двадцать. Шоссе, о котором говорил Удальцов, все не было. Сержант начинал нервничать, как будто это была его вина.
– Да не могли мы заблудиться, – бормотал он себе под нос, и было не понятно, кого он пытается успокоить – себя или Воронову, которая молча шла рядом.
