В тот вечер Вела как обычно увязалась за ним.
— Не понимаю, как они там живут. Ужасная теснота. Да, Ренни? Не то что у нас, в Ваннии. Одни заповедники, наверное, занимают больше места, чем вся их территория. Скажи, ты смог бы жить так?
— А?
— Я спрашиваю, смог бы ты жить так, как люди на том берегу?
— Не знаю. Не задумывался над этим. Там совсем другая жизнь.
— А я, наверное, сразу сошла б с ума от шума и толчеи.
— Там нет шума.
— Но толчея-то есть? Я, наверное, рождена для жизни на маленькой ферме где-нибудь у гор. Представляешь, какая красота? Вокруг — вылепленная твоими руками природа, где каждый кустик, каждая травинка помнят тепло твоих рук. Недалеко журчит прозрачный ручеек, неся прохладу, а я в тени под фисташковым деревом задаю программу машинам на уборку… знаешь чего?
— Нет.
— Сказать? Ну, какой ты. Я ведь вижу, что тебе интересно. Я скажу, но ты учти, что пока это тайна. Я долго думала, что бы такое сделать, чтобы побыстрее завоевать уважение и почет всей Ваннии. И придумала! Знаешь что? Создать технологию выращивания ремитского щавеля!
Реннару следовало бы удивленно охнуть, попросить разъяснений. Он промолчал, внезапно осознав, что ваннианская идиллия не для него. Он не сможет всю жизнь тянуть Лямку наслаждения каждым днем, как миллионы его сограждан, чем-то напоминающих какие-то экзотичные растения. Но и так, как живут там, на той стороне залива, он тоже не хочет. Что же делать?
А Вела все щебечет и щебечет. Она, оказывается, выведала, что давно обсуждаемое решение о включении в хозяйственный оборот заповедных долин Лонжерейной марки наконец-то принято, и сейчас каждый, кто подаст заявку, сможет участвовать в конкурсе на получение надела земли. Она знает, как попасть в число победителей. Главной трудностью будет лишь составление всех бумаг. До осени можно будет поднять целину и провести посев. Зиму следует посвятить строительству дома — по поводу планировки их жилища Вела имеет много интересных и чрезвычайно ценных соображений, но пока придержит их при себе. А весной… весной, на первой же ярмарке их ждет небывалый триумф…
— Вела, — сказал Реннар, — я на тебе никогда не женюсь.
— Как?!
Маска кроткой ваннианки, с которой Вела столь длительное время старалась сжиться, была мгновенно сметена напором сильнейших эмоций. Реннар невольно отшатнулся, ожидая удара.
— Ты… ты дурак! — Она вдруг с предельной ясностью почувствовала, что решение Реннара окончательное, и не сразу смогла по своему обыкновению — в который уж раз — зацепиться за тонкую ниточку надежды. Постепенно негодование перешло в жалость к самой себе, навернулись слезы. — И я дура! Как я верила, как гордилась им. Все ему рассказывала. Надеялась, что поумнеет… Какой же ты дурак…
— Меньше эмоций, женщина, — вдруг раздался смутно знакомый Реннару голос. Шоанар? Да, именно он. Как ом здесь оказался?
— А ты кто такой? — Первой реакцией Велы на внезапное появление Шоанара была попытка убежать, но почти сразу она пересилила себя и сама перешла в наступление. — Ты подслушивал нас? Что тебе здесь надо?
— В твоем светильнике прогорклое масло, женщина. Будь почтительна к моему возрасту. Я Шоанар и прибыл сюда, чтобы поговорить с этим молодым человеком. Оставь нас, пожалуйста. Там, внизу, я видел лит, на котором вы прилетели. Забирай его.
— Никуда я не уйду! Не мешайте нам. — Вела никогда не сдавалась без борьбы. — Кто вы такой и по какому праву вмешиваетесь в наш разговор?
— Я должен наставить на путь.
— Мы не дети…
— Детей не наставляют, а учат и ведут.
— Мы предпочитаем жить своим умом.
— Правильно делаешь, женщина. Ум нужен, дабы достойно пройти жизненный путь. Но чтобы найти свою дорогу, не уподобиться человеку, самого себя за волосы вытаскивающему из болота, необходимо опереться на опыт старших. Кстати, почему ты говоришь за двоих?
— Я… я…
— Твой сосуд пылает, а Ванния — это ледяная пустыня. Ты либо застынешь, либо захлебнешься. Здесь не место тебе. Беги, но оставь мне Реннара.
— А ты что молчишь? — Вела приготовилась отступить. — Почему всегда говорю только я? Ты с ним заодно? А, ты, наверное, знал, что он придет сюда. Скажи, ты ждал его?
— Я долго его ждал.
Вела выпрямилась. Реннару показалось вдруг, что она оказалась выше его на голову.
— Хорошо, я уйду. Надеюсь, это доставит тебе облегчение. Но больше никогда не подходи ко мне. Ты понял?
Она театрально, на одних носках повернулась, едва сохранив равновесие. Реннар с трудом подавил желание броситься за ней.
Шоанар молчал, пока она не скрылась за кустами.
— Неплохое место ты выбрал для раздумий, — устало сказал он. Казалось, былая Сила покинула его. — Полная иллюзия девственной природы. Вот это растение — дальний потомок настоящей земной смородины. Много трудов надо вложить, прежде чем оно приживется на здешних почвах.
— Я это знаю.
— Молодец. Но не думай, что я разыскал тебя, чтобы сообщить несколько тривиальных истин. Я должен попрощаться.
Реннара пронзило чувство потери. Почему — он не понял. Вроде бы все его при нем.
— Мы почти незнакомы.
— К сожалению. Это наша вторая встреча? Мне очень жаль. Ты мог бы стать моим учеником. Но судьба распорядилась по-своему. Я тороплюсь всю свою жизнь, почти не оставляя за собой следов. Вот и сейчас я должен уехать. Мне выпал редчайший шанс — повидать саму Землю. Это наша прародина.
— Я знаю.
— Что-то ты, конечно, знаешь, но, поверь, очень немного. К сожалению, я не смогу дополнить твои знания. Я дам только один совет.
— Я старался выполнять ваши прежние советы. Не уверен, что поступал правильно.
— Ну хотя бы внимательно выслушай меня.
— Я готов.
— Как ты назвал свое изобретение? Решатель? Не совсем точно по сути, но, как говорится, на то воля автора. Сколько всего ты построил своих машин?
— Установочная партия была задана стандартной — девять штук.
— Повторить сможешь?
— Думаю, да.
— И не производишь эти машины только потому, что поглощен новой идеей — создать Генератор Целей? Я имею в виду твою задумку построить машину, определяющую все мыслимые и немыслимые задачи твоему Решателю. Так?
— Откуда вы узнали? Я никому ничего не рассказывал.
— Догадаться нетрудно. Увлеченный человек легко предсказуем. Особенно в своих заблуждениях.
В чем же я не прав?
— В том, что такие машины нужны. Что-то ведь надо оставить и на долю человека. Вероятно, твой Решатель также окажется невостребованным. Обидно? Да, невероятно горько, ибо переоценить значимость такого изобретения трудно. Технический прогресс — это создание различных приспособлений, освобождающих человека от тяжелой или рутинной работы. Колесо — чтобы перемещать тяжести. Паровая машина, а затем электрическая сила — чтобы избавить от физических нагрузок. Счеты и, далее, компьютер — чтобы отстранить от нудных вычислений, а там и от контроля над функционированием разнообразных грубых механизмов. Твое детище замыкает этот ряд: оно дает алгоритмическую свободу, освобождает человека от необходимости продумывать свои действия ради достижения поставленной цели. Таким образом, люди могут полностью посвятить все свое время единственной работе, которую за них никто и ничто сделать не сможет никогда — целеполаганию, поиску смысла своего существования. А ты знаешь, как сейчас используется твое детище?
