Урсула Ле Гуин - Толкователи (сборник)

– Тебе придется поверить нам на слово, – серьезно сказала Тонгу Сати.

– Я верю, – сказал он. – Но, пожалуйста, объясни хоть на пальцах, что это за сделка такая!

– Хорошо. Если ты согласен с тем, что мы должны попытаться сохранить Библиотеку на горе Силонг…

– Да, конечно, – в принципе. Но если это будет связано с вмешательством в политику планеты Ака…

– Мы вмешиваемся в политику планеты Ака уже семьдесят лет!

– Но ведь не могли же мы по собственной воле отказать аканцам в требуемой информации! Не могли же мы «взять обратно» свой первый дар – огромное количество технологических спецификаций?..

– Я полагаю, все дело в том, что это НЕ БЫЛО ДАРОМ. За это была запрошена очень высокая цена: духовное перерождение.

– Миссионеры! – Чуть раньше, во время их торопливой беседы, Тонг дал ей понять, что совершенно по-человечески доволен тем, что его догадка подтвердилась.

Одиедин, мрачный и напряженный, молча слушал их разговор.

– Аканцы восприняли это как ростовщичество. И отказались платить. И с тех пор мы без конца даем им гораздо больше информации, чем они просят.

– Пытаясь доказать, что существуют значительно более экономичные и эффективные способы развития производства и добычи полезных ископаемых…

– Дело в том, Тонг, что всю эту информацию мы всегда давали им БЕСПЛАТНО. Попросту предлагали им взять ее у нас.

– Разумеется, – подтвердил Тонг.

– Но у аканцев принято ПЛАТИТЬ за полученные ими ценности! Наличными и сразу. И они считают, что так и не расплатились с нами за все те чертежи, которые необходимы были для Марша к звездам или еще для чего-нибудь подобного. Они долгие десятилетия ждали, когда же мы наконец скажем, сколько они нам должны. Пойми, пока мы этого не сделаем, они нам просто доверять не будут!

Тонг снял шапочку, потер руками свою коричневую, гладкую как шелк голову и снова натянул шапочку почти на самые глаза.

– Так что, мы должны в ответ тоже попросить у них какую-то важную для нас информацию?

– Вот именно! Мы подарили им сокровище. У них есть другое сокровище, которое нужно нам. Баш на баш, как говорится.

– Но для них это вовсе не сокровище. Это же «гниющий труп», «груда смердящих суеверий». Разве не так?

– Ну, в общем, и да и нет. Я думаю, они все же понимают, что это сокровище. Если бы они этого не понимали, то разве стали бы трудиться и взрывать библиотеки?

– В таком случае нам нет необходимости убеждать их, что Библиотека Силонг – это великая ценность, верно?

– Нам нужно убедить их, что это ценность, вполне достаточная для нас, вполне покрывающая стоимость той информации, которую мы им дали. И что ценность Библиотеки в большой степени зависит от нашего свободного доступа к книгам. Точно такого же свободного доступа, который имеют они ко всей той информации, которой располагаем мы.

– Баш на баш, – улыбнулся Тонг, пытаясь переварить все сказанное Сати и не совсем понимая смысл данного выражения.

– И еще одно – это очень важно!.. Дело не только в тех книгах, которые хранятся в «Лоне Силонг»; речь должна идти обо всех книгах, имеющихся на Аке. И обо всех тех людях, которые эти книги хранят и читают. Обо всей культурной системе этого мира. О Толкователях. И нынешним властям придется вывести эту категорию людей из положения вне закона.

– Сати, они же никогда на это не пойдут!

– Ничего, в конечном счете им придется на это пойти, – заметила она сурово. – А мы обязаны сделать все, что в наших силах, чтобы изменить существующее положение дел. – Она посмотрела на Одиедина, который сидел, очень прямой и очень напряженный, с нею рядом за длинным столом. – Я правильно говорю, маз?

– Возможно, не все это получится сразу, йоз Сати, – осторожно сказал Одиедин. – Все своим чередом. И пусть всегда остается еще что-то – для заключения дальнейших сделок. Что-то, ради чего эти сделки заключаются.

– Ну да, несколько золотых монет, чтобы купить немного сушеных бобов и продолжить путешествие?

Одиедин понял ее не сразу. Но все же понял.

– Да, примерно так, – согласился он, хотя и с некоторым сомнением.

– Сушеные бобы? – заинтересовался Тонг Ов, растерянно на них глядя.

– Это одна из историй, которую мы непременно должны будем тебе рассказать, – успокоила его Сати.

Но в зал уже входили представители местной власти. Двое мужчин и две женщины – все в сине-коричневой форме. Разумеется, никаких официальных приветствий, никаких «рабских» обращений не последовало; но с чего-то надо было начинать. Надо было как-то представиться друг другу. И во время этой процедуры Сати внимательно смотрела каждому из них в лицо. Это были лица бюрократов. Лица людей, облеченных властью. Самоуверенные, гладкие, серьезные, солидные. Непроницаемые. Бесконечное повторение одного и того же лица – лица Советника. Но в памяти своей Сати хранила не лицо Советника, а бледное, покрытое синяками лицо Яры. И это его лицо стояло у нее перед глазами, когда начались переговоры о заключении сделки.

И это его жизнь легла в основу их сделки с властями Аки. И жизнь Пао. Это была поистине бесценная ставка. Неизменная. Деньги, превращенные в пепел, золотые слитки, выброшенные в помойную кучу. Шаги по ветру.

Дополнение ко второму отчету Мобиля Энцеленне темхарьонототеррегвис Листок с Соро-11 «Оскудение», сделанное ее дочерью Ясностью.

У моей матери, полевого этнолога, возникли некоторые сложности в исследовании народов, населяющих Соро-11. То, что она решила использовать для контакта собственных детей, может показаться кому-нибудь эгоистичным или же, наоборот, самоотверженным поступком. Теперь, когда я прочла ее отчет, я узнала, что в конце работы она раскаялась в том, что вообще затеяла этот эксперимент. Но, лишь теперь узнав, чего ей это стоило, я хотела бы, чтобы она все же услышала в ответ мою благодарность ей за то, что она позволила мне вырасти полноценной личностью.

Почти сразу после того, как пробы автозондов подтвердили, что жители одиннадцатой планеты системы Соро являются потомками хайнцев, моя мать приняла участие в первой космической экспедиции на эту планету в качестве дублера команды Наблюдателей из трех человек. Четыре года она просидела в древогороде на соседней Хазэ. Потом ей понадобилось почти на два года вернуться на орбиту по работе. Моему брату Рожденному-В-Радости тогда было восемь лет, а мне – пять. И таким образом, мы с братом оказались в хайнской школе. Мой брат всей душой полюбил дождевые леса Хазэ, но, хотя он и легко освоил скоропись, чтение давалось ему с явным трудом. И оба мы первое время ходили все в ярко-голубых пятнах от кожных лишаев. Но к тому времени, когда он научился читать, а я научилась одеваться без чужой помощи и все мы приобрели иммунитет к местным лишаям, интерес мамы к культуре Соро-11 возрос настолько же, насколько планета опротивела всем остальным Наблюдателям.