Качанов скользнул по его лицу мутным взглядом и молча кивнул. Затем полез куда-то под стол, погремел выдвижными ящиками, и неожиданно вытащил то, что Крамарчук меньше всего ожидал увидеть: початую бутылку водки, знакомую ему лишь по старым, черно-белым еще, фильмам. По-прежнему не проронив ни слова, прошел к тумбочке, взял с подноса стаканы и набулькал в каждый грамм по сто пятьдесят. Один пододвинул к подполковнику, второй взял сам. Крамарчуку отчего-то подумалось, что тот хоть что-то скажет, пусть и не анекдотически-банальное 'за товарища Сталина', но хоть что-то, однако лейтенант лишь кивнул ему, и залпом осушил емкость. Подполковник крякнул — угу, сбылась мечта идиота! — и тоже выпил. До дна, разумеется, по-офицерски.
Лейтенант осторожно поставил стакан на стол, выдохнул. Помолчав несколько секунд, он вытянул из пачки папиросу и посмотрел на подполковника уже куда как более осмысленным взглядом:
— Закончили?
— Почти. Мелочь осталась. А вы?
Качанов лишь неопределенно дернул плечами: мол, издеваетесь что ли?
— Можно сказать, еще и не начинал. Да, — он отстегнул клапан офицерской сумки, вытащил сложенный вдвое лист:
— Вот список задержанных офицеров. И ваших, и… гм… остальных, в том числе и с потопленного корабля. Кстати, это действительно был эсминец? Уж больно большой.
— Эсминец, не сомневайтесь. Самый, что ни на есть, эскадренный миноносец типа 'Арли Бёрк', - рассеянно пробормотал подполковник, бегло просматривая список. Что ж, могло быть и хуже. Из всех офицеров части в прошлое отчего-то 'забросило' кроме него лишь троих — капитана Терского и майоров Виткина и Скоропадько. Куда подевались остальные, Крамарчук не знал — то ли оказались вне зоны этого самого таинственного переноса, то ли их вовсе не было в расположении воинской части. В то, что кто-то может прятаться, он особо не верил — в подобных-то условиях, когда тебя ищут вооруженные солдатики, по самое не могу науськанные опытными особистами вкупе с политруками? Не, вряд ли. Да и где спрячешься? Это там, в 2008-м, батарея представляла собой хаос полуразрушенных подземных галерей, потерн и казематов, частично используемых самими военными, частично просто заброшенных, а здесь? Нет, вряд ли. Итого — остается трое. За Терского и Скоропадько подполковник не волновался. Первый — из молодых, и училище оканчивал, и звание уже при 'незалежной' получал, так что никаких особых исторических знаний у него нет — пришлось однажды пообщаться. Скоропадько тоже неопасен, но по несколько иной причине. Тридцатилетнего майора к ним перевели совсем недавно, месяца три назад, откуда-то из Западной Украины. И судя по крайне радикальным взглядам, ничего, кроме истории своей страны его просто не интересует, а уж история 'клятого эсэрэсэра'?! Да ни в жизнь! Так что обоих сослуживцев можно смело отдавать 'особым сержантам' в качестве не желающих добровольно сознаваться в подрывной антисоветской деятельности диверсантов и шпионов. Позапираются, потеряют несколько зубов и ребер, да и подпишут все, что нужно. А вот с Виткиным сложнее. Умный мужик, умный и упрямый. Да ко всему ещё и гордый, просто до невозможности. Собственно, потому в майорах до сих пор ходит — по возрасту мог бы уже и подполковника получить. С ним нужно что-то решать, причем быстро. Нет, не подставлять, а именно решать… Так, а что тут у союзничков-натовцев? Ого, аж целых шесть человек, не считая пятерых американцев с эсминца. Два румына, турок, грузин, латыш и немец… тьфу ты, это хреново! Да еще и целый полковник бундесвера, некто Ганс Отто Штайн. Неприятно, этот может историю знать, и два плюс два тоже легко сложит. И чего он тут забыл, вроде офицеры его ранга со вчера в штабе округа зависали? Сидел бы себе на Пироговской, коньяк глушил. Ох уж эти немцы, вечно с ними проблемы… Хотя? У них там в благополучной чистенькой Европе альтистория вроде не особо популярна, это мы вечно со своим комплексом вины и потерянного шанса носимся. Того самого, который 'ах, вот если бы все пошло не так, если бы всё можно было изменить'…
Ну и американцы, конечно, те самые пятеро. 'Макфоловцы', блин! 'Врагу не сдается наш гордый 'Макфол', пощады никто не желает'! С ними… нда, вот с ними непонятно. В анекдоты про 'тупых пендосов', медленно умирающих от ожирения и отравления 'Кока-колой', Крамарчук не верил, но и вживую еще ни разу не общался. Не то не было реальной возможности, не то подсознательно избегал этого. Да, тут действительно стоит подумать, историю у них в офицерских колледжах неплохо преподают, со своей, конечно, колокольни, но все-таки неплохо. Как минимум, стоит посадить их отдельно от остальных союзничков.
— Ну что, почитали? — голос лейтенанта едва не заставил его вздрогнуть. — Появились какие-то соображения?
— Да, почитал. Майора Виткина, этого немца и американцев я бы предложил как-то изолировать. В смысле, американцев-то можно и вместе, а вот остальных по-отдельности. Насколько могу судить, все они знают примерно то же, что и я. Про других пленных ничего, пожалуй, сказать не могу. Кстати, товарищ лейтенант, связь с округом восстановилась, насколько знаю?
— Откуда? — остро стрельнул взглядом Качанов.
— Да прибегал тут кто-то, вас искал… вот оттуда и знаю.
— Урод, — устало констатировал тот. — А, ладно. Можно глянуть, что вы уже написали? К слову, офицеров я еще утром рассадил по отдельным помещениям, так что, думаю, проблем быть не должно.
— Пожалуйста, — Крамарчук пододвинул ему вымученные списки личного состава. — Кого смог, вспомнил, остальных, я так понимаю, ваши люди оприходуют. Потом сравните списки. Вот еще краткое описание захваченной военной техники. Вопрос можно?
— Спрашивайте.
— Кто сейчас командует округом?
Энкавэдэшник несколько секунд молчал, видимо оценивая вопрос:
— Командующий округом генерал Черевиченко, начштаба — генерал-майор Захаров. А что?
— Да так, вдруг чего важного вспомню, — усмехнулся подполковник, напрягая память. — Если я не ошибаюсь, этот ваш Захаров в шестидесятых занимал пост начальника Генштаба и был заместителем министра обороны. Инте-ересная партия получается.
— Он выехал к нам, — неожиданно решился лейтенант, — сам, по своей инициативе. Ждем.
— И Жукова он вроде лично знает… — будто разговаривая с самим собой, продолжал Крамарчук, — а вот с товарищем Хрущевым вроде не шибко ладил. По крайней мере, после войны. Ты понимаешь, лейтенант?
— Понимаю, — сухо кивнул тот, проглядывая исписанные подполковником листы. — И подумаю. А вы неплохо поработали. Вот только, — он остро взглянул в глаза подполковника.
— Вот только, боюсь, меня скоро отстранят от расследования. И тогда…
