Спок отставил салат в сторону, чтобы он не мешал появлению следующего набора спектрограмм, который высветился позади первого.
– А вот эти сделаны здесь, на Зете 10. Обратите внимание, как спектр строго сдвинут в сторону голубого, как и в последней спектрограмме Пискума 109. Причина – движение тех газовых оболочек, которые так сильно вас беспокоят. Вот еще одна подборка: та, которую Зулу сделал в момент нашего прибытия. Вы видите сдвиг положения и соотношения линий в светлом спектре. В этом-то все коварство.
– Ну это я, конечно, с трудом, но понял, – сказал Джим. – Но что все это значит?
– Кэп, – ответил Спок. – существует один подтвержденный фактор – нечто извне оказало влияние на эти планеты, когда они были в процессе образования, или, в случае с Зетой 10, почти в процессе. Мы были и там, и там.
Джим закивал:
– Но как корабль мог повлиять на звезду?
– Способ, которым мы повлияли на Пискум, – один, – сказал Спок. – Но этот сдвиг – что-то другое, коварное, как я бы сказал, и одновременно тревожащее. И ситуацию не упрощает факт, что на корабле находится аппарат, который еще не был до сих пор опробован. Я отбрасываю как неуместное предположение, что причиной этому послужил именно он. Мы никогда еще не подходили так близко к границе эффекта искажения, как во время соседства с Зетой 10 Скорпиона. Но я много бы дал за спектрограмму звезды около Разалетти, возле которой выпрыгнула Кет'лк. Два таких происшествия, возможно, могут быть совпадениями, хотя я другого мнения. Но три...
"Две случайности", – подумал Кирк.
– Спок, – спросил он. – Можно спросить вас кое о чем, но это только между нами.
Спок удивленно приподнял бровь, отключил функцию показа, и стол снова стал обычным столом из красного дерева.
– Я в вашем распоряжении.
– Вы не испытывали никаких странных ощущений во время инверсионного перемещения?
Спок отложил вилку и принялся рассматривать свои пальцы:
– Капитан, – сказал он. – Именно по этой причине я и спустился с мостика так быстро. Я просто измучился, думая об этом, и уже собирался пойти к доктору Маккою.
Джим кивнул, стараясь, чтобы его лицо оставалось спокойным. Он не хотел ввести Спока в еще большую депрессию:
– Можно один вопрос?
– Один можно, – ответил тот. Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, стараясь не глядеть на Кирка. – У меня было ощущение полной потери времени. Выбивающее из колеи чувство отсутствия собственного тела. Но потеря ощущения времени была самой ужасной, и депрессия, которую все это породило, оказалась значительной.
Спок, казалось, очнулся:
– Ведь жизнь связана с течением времени, или это уже не жизнь.
Джим кивнул.
"Так вот откуда те немыслимые стопы, – подумал он. – Мой мозг требовал времени, как в вакууме требуют кислорода легкие. Вы пытаетесь вдохнуть, но это вам не помогает".
– Я испытывал что-то похожее, – добавил Кирк. – Депрессия – слишком мягко сказано. Все было еще хуже.
Спок смотрел на Джима в ожидании. Тот колебался, что-то смущало его.
– Это.., это был корабль. Я слышал его мысли. Точнее, это нельзя назвать мыслями. Я не знаю, на что это было похоже. Это были предложения. И ощущение невероятной силы, мощи и скорости.., и самоуверенности, хотя при полном отсутствии субъекта как такового. Крик откуда-то извне. Крик наслаждения. Непоколебимое чувство успеха, воспринимаемого так, как мы воспринимаем дыхание. Почти... – Кирк пытался подобрать слова, – апофеоз конструирования. Я не особо разобрался в этом. Я всегда считал себя частью корабля, как будто я его владелец. Но корабль думал совсем не так. Он был моим владельцем.
– Замечательно, – Спок замер на мгновение и сказал:
– Капитан, вы когда-нибудь были на Бете системы Павониса?
Джим покачал головой. Он слышал когда-то о ней, еще в годы обучения. Но даже самый активный капитан не может увидеть и сотой части того, что уже открыто.
– Основная звезда не представляет из себя ничего особенного. Обычная звезда класса А-5. Но третья – это нечто. В ее субтропиках существует замечательный феномен. Ночью небо абсолютно черное. Но ближе к рассвету от поверхности планеты начинают подниматься кольца голубого и зеленого света. Они растут и становятся похожими на арки в небе. Затем встает солнце, и эти голубые и зеленые полоски превращаются в серебристые на фоне оранжевого неба.
Джима удивил поэтический тон, с которым Спок описывал планету.
– Спок, мне кажется, ты не слышишь меня. Твой последний визит туда, случайно, не расширил твой жизненный опыт?
– Ты прав, капитан, – сказал Спок с некоторой неловкостью. – Хотя на самом деле я никогда не был никогда на Бете IV Павониса.
Джим закрыл рот.
– Но, возможно, я побываю там в ближайшем будущем, – сказал Спок. – Она была открыта тридцать четыре года назад, и ее тут же закрыли минимум на двести лет и определили под номером 5б/р.
– Религиозные войны, – предположил Джим.
– Никаких контактов, пока ситуация не разрешится.
– Да. И все-таки я был там, – сказал Спок, и его взгляд снова стал отсутствующим. – Мы стояли лагерем на огромном пространстве бесплодной земли и ждали знака небес, разрешающего начать битву. Но пришел совсем другой знак, знак к примирению. Мы побежали по полю туда, где был лагерь наших врагов, и обняли их, наших братьев...
Джим видел, как дрожат руки Спока и как тот заставлял их не дрожать.
– То было для меня самым сильным эмоциональным потрясением. При мне на этой планете установился мир. Я испытал ощущение такой радости, – мысли вулканца вернулись в настоящее. – Затем видение исчезло, и я снова оказался на своем месте.
Джим заказал горячего чаю и некоторое время пил его молча:
– Может быть, на какое-то мгновение твой мозг подсоединился к чьему-то другому?
– Да нет, не думаю. Если учитывать расстояние... Так что, кэп, я думаю, мне и самому неплохо было бы обратиться к доктору Маккою, – Минутку, – сказал Джим, удерживая Спока рукой, и попросил компьютер соединить его с лазаретом. – Маккой.
Боунз выглядел недовольным. Джим очень удивился. Кроме того, он услышал чей-то безжизненный голос где-то на заднем плане, этого голоса он не знал. Джим догадался, что это был кто-то из другой смены. Хотя, когда ты долгое время заперт с четырьмя сотнями человек, каждый голос становится таким знакомым. Но он на время забыл про свое любопытство.
– Боунз, у меня были довольно странные ощущения во время инверсионного полета...
– Ха, и у тебя тоже? – Маккой казался задумчивым. – А я считал, что это произошло только со мной.
– Да нет. С другими тоже случилось что-то подобное. Я хочу, чтобы ты узнал, кто еще испытывал нечто странное.
