Равновесие — суть консенсуса, основа способности выжить.
Земляне бросили вызов в соответствии со всеми правилами чести! Его можно игнорировать, или даже ответить силой. Но то, что планирует командующий, неприятно, он прибегает к крайностям.
Насест-полковник отметил, что уже думает о сюзерене Луча и Когтя как о «нем». Сюзерен Луча и Когтя — великолепный предводитель, он умеет вызывать воодушевление. Но теперь, став принцем, он разучился смотреть правде в глаза.
Сама мысль о командующем вызвала у насест-полковника физическую боль.
Он испытывал глубокое внутреннее противоречие.
Двери главного лифта открылись, и на командный помост вышли три белоперых посланца: священник, чиновник и один из дезертировавших офицеров. Они направились к адмиралу и передали ему ящичек резного дерева.
Вздрогнув, сюзерен Луча и Когтя приказал открыть его.
Внутри находилось одно роскошное перо, ярко-красное по всей длине, кроме самого верха.
— Ложь! Обман! Явный подлог! — закричал адмирал и выбил ящичек с его содержимым из рук ошеломленного посыльного.
Насест-полковник смотрел на перо, которое медленно опускалось на пол.
Оставить лежать его там — святотатство, но насест-полковник не смел подойти и поднять.
Как может командующий игнорировать это? Как может он отказаться признавать богатую расцветку, которой окрасились и его собственные перья у основания?
— Можно изменить ход Слияния! — кричал сюзерен Луча и Когтя. — Это произойдет, если мы одержим победу!
Но то, что он предлагает, не победа, а бойня.
— Земляне собрались, соединились, столпились на вершине одного холма, — доложил адъютант. — Они представляют, демонстрируют, предлагают нам единую цель!
Насест-полковник вздохнул. Не нужно быть священником, чтобы понять, что это значит. Земляне, понимая, что честной схватки не будет, сошлись вместе, чтобы умереть. И так как они идут на верную гибель, на это есть только одна-единственная причина.
«Они хотят защитить уязвимую экосистему этой планеты. Ведь у них лицензия на спасение Гарта». Их беспомощность предрекала насест-полковнику горечь поражения. Они предлагают губру выбор между силой и честью.
Алое перо зачаровало насест-полковника, в его крови начались изменения.
— Я прикажу своим солдатам Когтя высадиться и встретиться с землянами, — с надеждой предложил он. — Мы высадимся, подойдем и нападем в равном количестве, легковооруженные и без роботов.
— Нет! Ты не можешь, не должен, не будешь! Я уже расписал действия наших сил. Нам они понадобятся, потребуются, нужны будут все, когда мы встретимся с теннанинцами! Больше никаких напрасных потерь! Слушайте все. В этот момент, в это мгновение земляне испытают, почувствуют, ощутят мою праведную месть! — воскликнул сюзерен Луча и Когтя. — Приказываю снять замки с оружия массового уничтожения! Мы сожжем эту долину, за ней следующую, затем еще, пока вся жизнь в горах...
Этот приказ не был выполнен. Насест-полковник моргнул и бросил свой сабельный пистолет на палубу. Стук пистолета сопровождался глухим ударом: тело командующего тоже упало.
Насест-полковник дрожал, демонстрируя явные признаки царственности.
Кровь адмирала окрасила синий царский плюмаж и, струясь по палубе, достигла, наконец, лежащего алого пера царицы.
Насест-полковник сказал своим ошеломленным подчиненным:
— Сообщите, доложите, передайте сюзерену Праведности, что я помещаю себя под арест, ожидаю суда, решения, определения свой судьбы. Сообщите их величествам, что это следует сделать.
Какое-то время по инерции корабль продолжал приближаться к землянам.
Все молчали. На командном мостике никто не шевелился.
* * *
Сообщение уже не было новостью. Все губру погрузились в траур. Прежний сюзерен Праведности и прежний сюзерен Стоимости и Бережливости вместе исполнили печальную панихиду.
Какие надежды, какие ожидания испытывали они, вылетая сюда, к этой планете, к этой песчинке в пустом пространстве. Повелители Насестов так тщательно подобрали нужную печь, правильный тигель и необходимые ингредиенты — трое лучших, три самых образцовых продукта генной инженерии, трое самых подготовленных.
«Мы должны были принести домой консенсус, — думала новая царица. — И консенсус наступил. Но все пошло прахом: мы ошибались, считая, что настала великая эпоха».
О, такой конец был предопределен. Если бы не умер первый сюзерен Стоимости и Бережливости... Если бы их не обманул дважды этот шут тимбрими со своими «гартлингами»... Если бы земляне не оказались такими по-волчьи коварными и не сумели бы использовать собственную слабость — например, последний маневр, заставивший солдат губру делать выбор между бесчестьем и цареубийством...
«Но все это не случайно, — думала царица. — Они бы не получили преимущества, если бы мы не ошибались».
Таков консенсус, о котором они должны доложить Повелителям Насестов. Таковы слабость, ошибки, неудачи этой экспедиции.
Пожалуй, это будет ценная информация.
«Пусть хоть это утешит меня в горе из-за моих стерильных, нежизнеспособных яиц», — думала она, успокаивая своего единственного оставшегося партнера и возлюбленного.
Посыльным она дала один короткий приказ.
— Передай насест-полковнику наше прощение, нашу амнистию, наше отпущение грехов. Пусть все вооруженные силы возвращаются на базу.
Смертоносные крейсеры повернули и направились назад, оставив горы и долину тем, кто так страстно их защищал.
Шимпы изумленно мигали: смерть явно передумала.
Лидия Маккью смотрела вслед уходящим крейсерам и качала головой.
— Ты знала, — сказала она, повернувшись к Атаклене. И снова, обвиняюще: — Ты знала!
Атаклена улыбнулась. Ее щупальца изобразили в воздухе печальный рисунок.
— Давай считать, что я не исключала такую возможность, — сказала она наконец. — Но даже если бы я ошибалась, поступок наш был благородным.
— Однако я очень рада, что ты не ошиблась.
Ни в коем случае. Надо быть выше суеверий. Без божьей воли не пропасть и воробью. Если судьба этому сейчас, значит, не потом. Если не потом, значит — сейчас. Если же этому сейчас не бывать, то все равно оно неминуемо. Быть наготове, в этом все дело.
Гамлет, акт V, сцена II
