– Угу, понимаем. ПМС, все дела. Ай! Да прекрати уже! – Теперь от рук сестры пострадал Рива, решивший продемонстрировать своё знание женской психологии. – Вот я дома тебе устрою.
– А я тебя не боюсь, – мелкая восемнадцатилетняя засранка показала ему язык. – Вот только попробуй меня тронуть – мигом маме пожалуюсь.
– Младшие сёстры – посланники зла на этой земле, – судя по мрачному выражению лица Александра, угроза была существенной. – Везёт тебе, Данька, твои ещё совсем мелкие.
– Котам моим это расскажи, – буркнул я.
В чём-то я был с ним солидарен, но делить младших на хороших и плохих по возрастному цензу всё же бы не стал, зло оно в любом возрасте зло и есть. Серый, глядя на этот спектакль, тоже отвлёкся от мрачных мыслей и начал улыбаться. Короче, настроение, практически убитое напрочь уходом Олега, вернулось в норму. И покидали игру мы, уже строя планы на будущее, но вот идея Веры всё же привлечь подругу мне не нравилась.
Первая половина следующего дня выдалась суматошной. Вроде и подготовили мы всё с вечера, одежду погладили, сумки собрали, ну и так далее. И, тем не менее утро началось с суматохи.
Сначала оказались заняты ванна и душевая кабина приехавшими соседями, точнее соседками, которым срочно требовалось привести себя в порядок. То, что это же нужно сделать и всем остальным, в расчёт не принималось. Аргументация «Ну мы же девочки» просто убивала своей логичностью, глубиной и обоснованностью.
Хорошо еще, что Алина предупредила нас о том, что пора выходить, а то вероятность опоздать в первый же день была совсем не иллюзорной. Рысью, следуя отметкам маркера в очках, мы добежали до актового зала, где собственно проводилась церемония в честь начала учебного года. Говорят, у ниппонцев для этого учащихся строят на спортивной площадке, словно солдат на плацу, а руководство и избранные ученики толкают речи о том, как они рады, что каникулы закончились, и призывают всех стараться.
Ну, может быть, созерцание стоящих навытяжку студентов и тешит их самолюбие или ещё чего там, ниппонцы вообще странные люди, достаточно посмотреть на моих котов, чтобы это понять. Руководству ИТУ подобный способ потешить своё «чувство собственного величия» было чуждо, поэтому все первокурсники расположились в довольно мягких креслах актового зала, полукругом охватывающего небольшую сцену с установленными на ней столом и архаичной, словно пришедшей ещё из докосмической эпохи, трибуной. Каждый следующий ряд располагался чуть выше предыдущего, отчего любой имел возможность рассмотреть сидящих в президиуме.
Их оказалось немного, всего трое. И если ректора «Рауманки» в основном знали лишь студенты и преподаватели, министра образования Российской Звёздной Империи – основная масса её граждан, то последний был известен всему человеческому сектору. Великий канцлер, Ерёма Тимофеевич Старцев собственной персоной прибыл поздравить нас с началом учёбы. И это было очень и очень лестно.
Надо сказать, что отношение к этому человеку моё, моих друзей и знакомых было примерно одинаковым. Его не любили, нет. Любили императора, императрицу, цесаревича Алексея. А великим канцлером восхищались, вдохновлялись и где-то даже боготворили. Как человека, который сделал себя сам, причём на поприще служения Отчизне. И иногда, когда никто из посторонних не слышит, нет-нет да мелькали фразы, типа: «Император получил власть по наследству, и мог похвастаться многим, но искусство править пришло к нему с великим канцлером».
Это было верно в том плане, что Владимир – наш государь, был отличным воином, блестящим кавалергардом, но совершенно никаким политиком. И до того времени, пока откуда-то не вынырнул никому не известный выходец с маленькой далёкой планетки Светлояр, довольно быстро поднявшийся по служебной лестнице на самую вершину и взявший бразды правления в свои руки, Империя то и дело ввязывалась во всевозможные конфликты, втравленная в них вспыльчивым характером молодого ещё в те годы императора.
После становления Старцева фактически вторым лицом государства количество подобных эпизодов значительно уменьшилось, а тогда, когда ему не удавалось избежать подобного, канцлер блестяще выкручивался, всегда оставаясь в прибыли, за что и заслужил прозвище Великий. И об этом тоже изредка шептались на кухнях. Возможно, будь он хоть чуточку менее лояльным к правящему роду – блестящую карьеру оборвал бы нелепый несчастный случай. Но верность главы Императорской канцелярии не вызывала сомнений. И сейчас именно этот человек сидел в президиуме моего университета. Несомненно, что именно его выступления все ждали с нетерпением.
Видимо, ректор это прекрасно понимал, потому как, коротко поздравив всех с поступлением и началом первого для нас учебного года, передал слово Старцеву. Тот встал, неторопливо прошёл к трибуне и внимательно оглядел аудиторию. В зале установилась мёртвая тишина, все внимали, и я в том числе. Быть участником события подобного масштаба мне доводилось впервые.
– Дамы и господа, будущие Рауманы, Монро, Тихоновы, Лозиновские и Котегавы. Именно их, спроектировавших первые межзвёздные корабли, освоивших нуль-пространство и выведших человечество в глубокий космос, я сейчас вижу в вас. Знаете, чем вы похожи? Не тягой к знаниям, не стремлением обуздать непокорные пустые пространства, вовсе нет. Блеском глаз, жаждой свершений, что будет гнать вас вперёд, заставляя экспериментировать вновь и вновь. И хочу пожелать вам, чтобы она была столь сильной, чтобы, достигнув одной цели, вы тут же ставили себе следующую. Именно благодаря таким, как вы, человечество прошло свой путь от примитивных племён, не знавших огня, до расы, по праву занявшей своё место в галактике. Я хочу сказать вам – добро пожаловать в вашу альма-матер и будьте достойны своих предшественников.
Коротко поклонившись, великий канцлер вернулся на своё место, провожаемый бурей аплодисментов. Стоя вместе со всеми, хлопали и мы с Сергеем, чувствуя себя наследниками величайших учёных человечества. Может быть, ограничься он формальным обращением, подобного бы и не произошло, но сейчас я кожей ощущал энтузиазм окружающих меня людей, буквально загоревшихся от тех эмоций, что сквозили в словах Старцева. И даже когда нас отпустили разойтись по аудиториям, номера которых вместе с кратчайшей дорогой скинули прямиком на очки, первокурсники ещё довольно долго обсуждали услышанное.
Следующей парой у меня было собрание группы Р-134, эдакий классный час для студентов. Проводила его наш куратор – Григорьева Юлия Денисовна, оказавшаяся серьёзной женщиной лет сорока пяти, которая тоже толкнула речь о том, как нам повезло здесь учиться, и что мы должны быть достойны и всё такое, но после уже услышанного это не произвело особого эффекта. Зато после того как она назначила старосту, бегло прошлась по тому, как будет проходить учебный процесс, нам выдали цветистые брошюрки.
