Поднявшись по лестнице и повернув люк, лейтенант забрался в трубу. Это был длинный тесный цилиндр, полный трубопроводов и мигающих электрических схем, которые соединялись с другими цилиндрами, забитыми трубопроводами и схемами, и были предназначены для обеспечения доступа к различным системам корабля, двигателям и подключенным к ним внутренним датчикам.
Здесь звук двигателей был сильнее. Он раздавался в его голове как пульсация гигантского сердца. Примерно в тридцати метрах впереди должен был быть переход. Кирк повернул налево и пополз дальше. Еще двадцать метров, и он очутился на месте, где, как он подозревал, должна была быть проблема.
Активировав трикодер, он просканировал область. Но там казалось все работало – и реле двигателя, и цепи датчиков. Он уставился на трубу. Ему нужн было вернуться той же дорогой, чтобы добраться до другого возможного источника неприятностей.
Лейтенант упорно пополз назад тем же путем. Через несколько минут он добрался до люка, через который влез в трубу в первый раз. Потом он отправился в другую сторону, повернул в первом переходе, и оказался на месте.
Он ожидал увидеть пустую трубу Джеффри. Но то что он обнаружил, было нечто иное. Там среди вспыхивающих огней лицом вверх поперек изгиба трубы лежал человек. К тому же Кирк его узнал. Его звали лейтеннат Крейн. И он работал в инженерном.
Лейтенант сглотнул. Эта штука была здесь, подумал лейтенант и по его спине пробежал холодок. Она попала в трубы Джеффри так же как в коридоры и на мостик. Фактически, исходя из того что он знал, эта штука все еще могла быть здесь. За следующим поворотом, внезапно пришло ему в голову. Или может быть позади него…
Кирк обернулся, ухватив краем глаза нечто белое и газообразное. Но там не было ничего кроме еще одного узкого цилиндра, забитого трубопроводами и цепями реле. Глубоко вздохнув чтобы успокоиться, он снова обернулся и двинулся к тому месту, где лежал Крейн. Лейтенанту не понадобилось больше мгновения чтобы понять, что парень мертв, и что его лицо было столь же белым и холодным, как лица Пинелли и Гилхоули.
Инженер что-то сжимал в руке. Присмотревшись поближе лейтенант понял, что это был трикодер, точно такой же как тот, что он принес с собой. Очевидно кто-то заметил проблемы с импульсом раньше, проследил ее до этого места, и послал Крейна позаботиться об этом. Но прежде чем он смог что-либо сделать, он был убит.
Как и все остальные, подумал лейтенант. Как еще двести человек, превращенные в фарфоровые статуи.
Стиснув челюсти, Кирк принялся за работу. Сначала он воспользовался трикодером, чтобы определить проблему – поломку в одном из реле, которое обеспечивало мощностью катушки двигателя. Потом воспользовался гаечным ключом, чтобы обойти проблему и снова ввести систему в действие.
Совсем небольшая поправка. Смехотворно простая. Но без нее импульсный двигатель судна был бесполезен. Закончив ремонт, лейтенант собрал инструменты, и отправился назад к люку. По его подсчетам у него еще оставалось несколько минут, чтобы связаться с Конерко по интеркому и приказать запустить двигатель.
Это было совсем нетрудно. Ведь он уже рассчитал курс. Все что ей оставалось сделать, запустить его. К сожалению у Кирка было не так много времени, чтобы вытащить из трубы Крейна. Не сейчас, когда орбита ухудшается все больше с каждой секундой. Но он проследит за тем, чтобы кто-нибудь пришел сюда и достал этого человека. Это было самое меньшее что лейтенант мог сделать для Крейна.
Младший лейтенант Гэри Митчелл вместе с командным составом USS «Конституции» находился в комнате отдыха в окружении свободных от вахты членов экипажа, играющих в трехмерные шахматы, выпивающих и обменивающихся шуточками.
Несмотря на смех окружающих, лейтенант был самым счастливым челолвеком в этой комнате; фактически столь же счастливым, как грязный, жирный орионец с животом, набитым теплыми сочными крылатыми слизняками. Но для его отличного настроения была причина. Он собирался снова встретиться со старым другом.
Митчелл никогда не сомневался, что Джим Кирк преуспеет. Он всегда знал, что этот парень поднимется в звании быстрее метеора, затмив по пути всех своих сверстников. Ведь Кирк еще несколько лет назад был отмечен как парень с достойным подражания потенциалом командира. Он стал любимчиком командования Звездного флота с того дня, когда ступил на землю академии.
Конечно собственная карьера Митчелла не была столь обнадеживающей. С самого первого дня он расслабился на занятиях в академии, неоднократно не повиновался приказам старших по званию, бросал вызов обычаям инопланетных миров, и вообще был сплошной неприятностью. В некотором смысле было чудом уже то, что он вообще чего-то добился.
К счастью для Митчелла, Кирк и другие видели в нем потенциал. Они вставали на его защиту всякий раз, когда он заходил слишком далеко. И благодаря им, шесть месяцев назад он заслужил место на одном из новых звездолетов флота.
Поэтому, когда Митчелл узнал, что его друг будет служить с ним на одном корабле, его изумило не то, что они снова будут вместе летать среди звезд, как это было в академии. Удивительно было то, что Митчелл вообще добрался до звезд.
Почувствовав на своем плече чью-то руку, он обернулся и посмотрел на первого офицера «Конституции».
– Ваш друг опаздывает, – сказал коммандер Хирота, отзываясь с выражением неодобрения под щеткой черных как уголь волос.
Митчелл с предельной уверенностью тряхнул головой.
– Должно быть на базе проблемы с транспортером. Джим никогда в своей жизни не опаздывал.
– Знаете, лейтенант, – сказала главный инженер Джанковски, темная блондинка с чувственными губами и заразительной улыбкой, – вы поставили своего друга в затруднительное положение. После того что мы о нем слышали, мы будем разочарованы если окажется, что он не ходит по воде.
– На звездолете все равно это трудно доказать, – заметил Хирота.
– Скажу вам по опыту, – сказал им Митчелл, – он не ходит по воде. Но поверьте мне, это в нем единственное, что вас разочарует. Вы же знаете какой я?
– Знаем, – сказала Джанковски.
– Так вот, – сказал Митчелл, – Кирк еще лучше.
– Как денебианский слизистый дьявол, – заметил Линч, темнокожий мужчина с рельефными чертами лица, офицер по науке. Технически он был начальником Митчелла с тех пор как навигацию отдали под начало научного отдела. – С другой стороны, – продолжил мужчина, – мы не взяли бы на борт слизистого дьявола в качестве главного рулевого.
Эти слова вызвали смех у Хироты и Джанковски, уж не говоря о Боррике, кривоногом офицере связисте с длинным лицом и похожими на зебру отметинами на коже. Митчелл, выросший на улицах Нью Йорка, почувствовал себя обязанным дать достойный отпор.
