Внутренние звезды были посажены на свои места. Они представляли собой термоядерные источники энергии, крохотные солнца, но только с антигравитацией, отчего прижимались к внутренним поверхностям оболочек. Звезды подразделялись на фиксированные — гелиостатики и подвижные — гелиодинамики. Последние двигались по определенным маршрутам, согласно правильным, но порой довольно сложным траекториям, если звезд было много, с разной периодичностью.
Не прекращались и смерти. После «разминирования» того или иного пустотела и приведения его в безопасное состояние скрытые защитные механизмы могли пробуждаться сотни, тысячи, миллиарды лет спустя, приводя к триллионам смертей, самоубийствам целых цивилизаций и почти полному уничтожению планет — внутренние звезды падали, верхние уровни затапливались или пересыхали. Нередко затем океаны соприкасались с внутренними звездами, возникали облака плазмы и перегретого пара, атмосфера наполнялась патогенами широкого спектра или превращалась в ядовитую среду под воздействием невидимого и неостановимого механизма, либо сильнейшие вспышки гамма-радиации из опорных структур оболочек делали непригодными для проживания как отдельные уровни, так и всю планету.
Из-за всего этого пустотелы и получили прозвище Миры-убийцы. К тому моменту, когда генеральный директор Шоум смотрела на темный пятнистый лик Сурсамена, уже четыре столетия не наблюдалось массовых смертей, вызванных самими пустотелами. И поэтому термин «Миры-убийцы» давно не использовался, разве что культурами с невероятно долгой памятью.
Однако степень опасности обиталищ любого типа можно было с неплохим приближением вычислить по тому их количеству, которое со временем переходило в разряд планет мертвых Дра’Азон. Планеты мертвых сохранялись как запретные памятники глобальной резни и разрушения. Наблюдение за ними (и поддержание в том виде, который они получили сразу после катастрофы) вел Дра’Азон — очень замкнутая Полупочитаемая Старшая цивилизация. По своим признакам и возможностям она фактически равнялась богу — различия были несущественными. Из 4096 пустотелов, существовавших изначально, и 1332 известных сейчас (включая 110 в критическом состоянии) восемьдесят шесть были планетами мертвых. Все сходились в том, что с учетом всех обстоятельств эта пропорция тревожно высока.
Даже те пустотелы, к которым Дра’Азон не проявлял своего мрачного интереса, были отмечены неким полубожественным вниманием. Существовал такой вид, как тягучие аэронатавры ксинтии, воздушные жители, цивилизация исключительной древности и (судя по преданиям) исключительной некогда мощи. По размерам они были вторым или третьим аэровидом в галактике. Время от времени один из ксинтиев, по ведомым только ему причинам, поселялся в машинном ядре пустотела. Когда-то ксинтии были широко распространены, но теперь стали редкостью. Те, кто вообще интересовался такими анахронизмами, называли этот вид — на суровом языке галактической таксономии — эволюционно тупиковым и бесперспективно выродившимся.
Насколько помнили другие виды, почти все ксинтии жили компактно в одном месте; ожерелье планет, населенных аэровидами, находилось на орбитах звезды Хоун Малого Йатлианского снопа. В других местах было замечено лишь около десятка ксинтиев — и, похоже, все размещались в ядрах пустотелов. Предполагалось, что они сосланы за какое-то преступление или же являются затворниками, помешавшимися на одиночестве. И ничего, кроме предположений: в отличие от давно исчезнувших вуалей или илнов ксинтии все еще существовали, и им можно было задавать вопросы, но, даже по стандартам скупословов галактики, были решительно немногословным видом.
Отсюда и определение «обоженный» в полном наименовании Сурсамена. В его ядре обитал тягучий аэронатавр ксинтий, которого часть обитателей Пустотела называла МирБогом.
Внутренности гигантских миров, а иногда и их поверхности, неизменно украшались массивными винтами, вихревыми петлями, куполами и чашами из того же материала, что оболочки и опорные башни. Если такие структуры находились на поверхности пустотела, чаши наполнялись смесями газов атмосферы, океанами и/или землей, пригодными для обитания одного или более заинтересованных видов. Неглубокие сооружения (их несколько неправильно называли кратерами) имели крыши, а у более глубоких крыш не было.
Сурсамен представлял собой пестрый пустотел. Большая часть его поверхности была ровной, темно-серой и пыльной из-за многомиллионолетней бомбардировки галактическими телами различного состава и размера, которые, падая на планету с различной скоростью, покрыли ее этой незабываемой твердой коркой. Около пятнадцати процентов ее наружной оболочки было усеяно закрытыми и открытыми чашами — кратерами, как говорили местные. Именно зеленовато-синий отраженный свет от кратера Газан-г’йа, проникая через иллюминатор транзитной станции, лился на великого замерина и генерального директора.
— Вы всегда рады посетить Сурсамен или иной пустотел, верно? — спросил Утли у Шоум.
— Конечно, — ответила она, слегка поворачиваясь к нему.
— Что касается меня лично, — сказал тот, отворачиваясь от иллюминатора, — то я здесь лишь из чувства долга и всегда с облегчением вижу, как планета удаляется от корабля. — Послышалась тоненькая трель; один из глазных стебельков чуть качнулся, чтобы бросить взгляд на нечто бриллиантоподобное, вделанное в его грудную клетку. — Что, как нам сообщают, должно случиться очень скоро — наш корабль готов.
Коммуникационные ожерелья Шоум пробудились, сообщая ей то же самое, потом вернулись в прежнее положение — для приватной беседы.
— Облегчение? Правда? — спросила генеральный директор, когда они направлялись назад по сети жизнеобеспечения к своим соответствующим свитам и тамбурам, через которые открывался проход на корабли.
— Мы никогда не поймем, почему вы не чувствуете того же, Шоум. Эти места все еще опасны.
— Пустотелы давно уже не причиняли вреда своим обитателям, Утли.
— И все же не забывайте про интервалы, ГД.
Великий замерин имел в виду распределение во времени массовых смертей, вызываемых пустотелом. Судя по графикам, такие явления ожидались все реже, но исключать их полностью было пока нельзя. Кривая стремилась к нулю, но при этом ее конфигурация не исключала еще одного или двух потрясений — возможно, в течение ближайших нескольких тысяч лет. Если, конечно, тут не было другой зависимости. Будущие катаклизмы, вполне вероятно, определялись лишь случайностями и совпадениями — и ничем больше.
