Она смотрела вдаль, и он обратил внимание, что на ее лице промелькнула тень неуверенности, может быть, недоверия…
– Я не знаю, – нерешительно произнесла она.
– Вы должны сказать «да», – подсказал он ей, вспоминая их первый ужин и испытывая при этом поразительное чувство легкости.
Если бы только он мог остаться здесь, в прошлом, навсегда…
За его спиной, над головой Дженифер воздух вдруг задрожал, наполнился зеленоватым свечением. Обозначилась дуга. Чувство надежды у Бена сменилось чувством неизмеримого горя. Да ведь все это ненастоящее, иллюзия, голограмма, волшебство Опаки. Дженифер мертва, и он говорил с тенью, таинственным призраком памяти… Его заставят вернуться в настоящее, где нет Дженифер.
Бену захотелось вцепиться в Дженифер, взять ее с собой, ни за что не отпускать. Но он не мог пересилить страха перед прикосновением к ней, страха, что его рука ощутит пустоту, только лишь солоноватый морской воздух…
Голос Дженифер вернул его в ту, былую реальность.
– Возможно, что я пожалею, – сказала она, покачав головой.
Дуга закружилась, окрашивая берег в зеленый цвет.
– Дженифер! – отчаянно позвал Сиско, пытаясь протянуть ей руку.
Но его окружило светящееся пространство.
– Нет, подождите! – крикнул он.
Дженифер, песок, вода – все исчезло в зеленом тумане, который бил по глазам Бена болезненнее, чем взрыв «Саратоги». Сиско почувствовал себя окутанным таинственной энергией, возвращающей его в настоящее.
Открыв глаза, Бенджамен увидел, что снова находится в тускло освещенной пещере, а рядом с ним стоит Опака. Оба смотрели на светящуюся дугу, которая плавно уменьшалась, укладывалась в шкатулку.
– Это какой-то вид голографии? – как можно спокойнее спросил Сиско.
Его колени дрожали, и он боялся, что вот-вот упадет.
– Нет, – ответила Опака. – То, через что вы сейчас прошли, лишь начинает показывать свою силу.
Она закрыла крышку шкатулки и в темноте повернулась к Сиско лицом.
– Эта дуга появилась в небесах более тысячи лет назад, – несколько торжественно произнесла Опака. – Всего нашли восемь таких же. Они встречаются один раз в тысячелетие. Предание гласит, что этот свет послан из Божественного Храма. То, чему они нас учат, меняет наше представление о Боге.
Взяв шкатулку, Кай бережно протянула ее Сиско.
– Я доверяю это вам, – торжественно произнесла она.
Сиско внутренне напрягся.
– Зачем?
– Это приведет вас к Храму.
– Прошу прощения…
Он вдруг почувствовал себя обманутым: его загипнотизировали, вот и все. Теперь Опака использует его интимные чувства для того, чтобы побудить его выполнить какой-либо нелепый бахорианский обряд.
Наверное, она поняла его состояние, почувствовала его страх.
– Это должно привести вас к Храму, чтобы вы смогли предупредить святых, – твердо произнесла она.
Сиско скептически посмотрел на женщину.
– Предупредить их о чем?
– Кардасиане забрали остальные восемь шкатулок и ни перед чем не остановятся, чтобы разгадать скрытую в шкатулках загадку власти. Если они ее отгадают, то смогут разрушить даже Божественный Храм… А это будет означать духовную смерть Бахора.
Сиско покачал головой и попятился.
– Вы хотите, чтобы я отправился на поиски?..
Опака наклонилась к нему.
– Я не могу объединить народ, пока не буду уверена, что божественные силы предупреждены.
Теперь Опака пристально смотрела на Бенджамена. Он отчетливо слышал, как ее сердце требовало, чтобы он сделал это. А потом Опака поможет ему.
– Вы отыщете наших святых! – уверенно произнесла она. – В конце концов, не для Бахора и не для Федерации, но ради самого себя. Ради собственного сердца. Вам суждено проделать это путешествие, командор.
Мичман О'Брайен вошел в свою каюту на борту «Энтерпрайза» в последний раз. Долгое время она служила ему домом, теперь этим домом станет мичману космическая станция. Каюта оказалась непривычно пуста – ни единой вещи. Тем не менее Майлс осторожно ступал по полу, словно опасался наступить нечаянно на разбросанные игрушки Молли.
– Кейко! – позвал Майлс жену.
Ответа не последовало. Майлс тихонько прошел в спальный отсек. Там, в темноте, на кровати молча сидела Кейко, держа на руках спящую Молли. При появлении мужа она не подняла головы. Из жилого отсека сюда падала полоска слабого света, и Майлс рассмотрел на щеке жены слезы.
– Что такое? – мягко спросил О'Брайен. – Дорогая моя, ну прошу тебя, не надо плакать.
В его голосе, как мичман ни старался это скрыть, все же звучали нотки вины. Он присел рядом с женой на кровать, но она подчеркнуто не обращала на него внимание.
– Но ведь мы обо всем договорились, – сухо сказала жена наконец.
В ее короткой фразе О'Брайен услышал обвинение в свой адрес. Жена обвиняла его в эгоистичности, равнодушии к интересам семьи…
– Просто я до сих пор не знаю, что мне, ботанику, делать на космической станции, – дополнила она сказанное.
Майлс попытался приободрить жену.
– Судя по внешнему виду, можно сделать вывод, что кардасиане считали бесплодность формой искусства, – начал он с улыбкой. – Ты должна будешь превратить станцию в настоящий сад.
Эта мысль пришла ему в голову не сегодня, и он не сомневался в том, что Кейко найдет способ сделать станцию уютной, несмотря на все трудности.
Однако попытка приободрить жену не удалась.
– Пойми, я не хочу работать ради того, чтобы считаться хоть чем-нибудь занятой, – с раздражением сказала Кейко. – На «Энтерпрайзе» я делала карьеру. Здесь мы познакомились, здесь я была счастлива…
В этот миг ее голос дрогнул. О'Брайен вздохнул. Да, ему, к сожалению, не удавалось придумать ничего такого, что могло бы успокоить жену. А ведь это Кейко настояла на том, чтобы он принял назначение на «Дип Спэйс-9». При обсуждении этого вопроса Майлс высказал предположение, что на станции она будет несчастлива. Она возражала. А теперь они поменялись ролями. После подписания приказа о переводе Майлс с нетерпением ждал, когда же можно будет приступить к работе по восстановлению станции, а Кейко вдруг ударилась в меланхолию. Увы, назначение уже не отменить…
– Я люблю тебя, – просто сказал Майлс.
Именно это следовало сказать давно. Кейко грустно улыбнулась и осторожно, чтобы не разбудить ребенка, положила ладонь на руку мужа.
– Как только мы устроимся, мне будет лучше, – произнесла она со вздохом. О'Брайен понимающе кивнул.
– Ты все упаковала?
– Даже все уже отправила.
– Тогда бери Молли, а я догоню вас через несколько минут, мне нужно еще кое-что сделать.
* * *
На мостике дежурила ночная смена. О'Брайен вышел из турболифта, все еще сомневаясь, правильно ли он сделал, что пришел сюда. Все же он чувствовал себя крайне неловко. Но не мог же он уйти с «Энтерпрайза», не попрощавшись.
