И таким вот образом их словесный поединок вдруг быстро прошел полный круг; и на этот раз не существовало возможности ни сделать вид, что ты его не заметил, не говоря уже об игнорировании содержания вопроса. Это было не политическое значение, а личное; и с самого начало оно таким и предполагалось.
— Вы могли бы вернуть мне троих заложников, которые были захвачены вашим блокирующим флотом, — сказал Амальфи. У себя во рту он уже ощущал привкус сабура.[40] — Женщину и двоих детей.
— Если бы вы попросили об этом сразу, — произнес Апостол Джорн, — я быть может и выполнил бы вашу просьбу.
Неужели в его голосе проскальзывали нотки неприкрытого сожаления?
— Но вы поставили их жизни в зависимости от вашей собственной честности, мистер Амальфи. Да будет так; если у меня появится убеждение в том, что я должен утратить Новую Землю из-за Стохастицизма, я верну их всех вам, прежде чем сниму свой блокирующий кордон; в ином случае — нет. И, мистер Амальфи…
— Да? — прошептал Амальфи.
— Помните, что поставлено на карту, и не позвольте вашей изобретательности овладеть вами. Я очень хорошо знаю, что вы поразительно изобретательны; но человеческие жизни не должны зависеть от чьего-то мастерства. Идите с Богом.
Экран погас.
Дрожащей рукой Амальфи вытер вспотевший лоб. Своими последними словами Апостол Джорн успешно рассказал всю историю жизни Амальфи, и это было отнюдь не легким слушанием.
Тем не менее, он мешкал еще лишь секунду — не более. И хотя Джорн, наверное, уже разглядел суть за импровизацией, которую пришлось проделать Амальфи — уже достаточно поздно, чтобы он мог бы сообщить об этом Джорну по Дираку, о чем могла бы услышать вся вселенная. И не оставалось никакого другого выхода, кроме как попытаться реализовать задуманное. Альтернатива, которую предложил Джорн, в действительности происходила из того же самого: превращения лжи в правду. И если в этом заключалось мастерство, что ж, Амальфи имел весьма веские причины верить в это, и в то же время это было не просто «произведение искусства», а просто — способность. И теперь сам Джорн подвергал человеческие жизни диктату мастерства, этой продуманной фикции, которая являлась его религией.
На этот раз, будучи аккуратным и позаботившись заранее об отключении экрана, Амальфи вызвал офис Мэра.
— Это комиссар Общественной Безопасности, — сообщил он электронному секретарю. В обычное время, машина сразу же поняла бы, что такого поста не существует, но в том замешательстве, которое сейчас там царило, должно было быть таковым, что имеющие отношение к делу базы данных памяти к этому моменту должны были быть обойдены; и он чувствовал себя в достаточной степени, и совершенно резонно уверенным в этой фразе, которая являлась кодированной тревожной фразой еще с давних времен, в дни Бродяг, и которая должна связать его с Хэзлтоном. И в действительности, это оказалось еще быстрее.
— Что-то вы запаздываете с докладом, — осторожно произнес голос Марка. — Вы уже давно должны были сообщить нам о существующем положении. Не могли бы вы лично сообщить ваши выводы?
— Ситуация слишком неустойчивая, чтобы позволить это, мистер Мэр, — произнес Амальфи. — В данный момент я провожу проверку граничных постов в старом городе. Воины, находящие не на службе, пытаются посмотреть что тут находится, и конечно же, когда вокруг столько еще действующей техники…
— Кто это? — спросил другой голос, где-то вдалеке. Амальфи узнал его; это был тот же властный голос, который заметил открытую линию связи, когда Воины впервые арестовали Хэзлтона. — Мы не можем допустить этого!
— Это Комиссар Общественной Безопасности, человек по имени де Форд, — пояснил Хэзлтон. Амальфи натянуто усмехнулся. В действительности де Форд был предшественником Марка, как менеджера города и семь веков назад он был расстрелян. — И конечно же мы не может допустить этого, несмотря на множество доступной энергии в старом городе, большая его часть уже давно заброшена. Де Форд, я думал, вы курсе, что генерал, командующий силами Воинов, приказал им держаться подальше от старого города поскольку, он объявил его запретной зоной.
— Я уже говорил им об этом, — ответил Амальфи тоном обиженной терпеливости. — Они просто смеются в ответ и говорят, что никакие они не Воины в свое свободное время.
— Что! — воскликнул тот же низкий голос.
— Именно это они и говорят, — упрямо продолжал Амальфи. — Или же, что они принадлежат лишь самим себе, и то, что в конце концов никто не обладает кем-то другим. Похоже, они провели время с каким-то деревенским Стохастиком, хотя они все это и восприняли весьма искаженно. Мне кажется, философы и не пытались распространять свою доктрину в чистом виде в провинциях.
— Ладно, об это нет необходимости спорить, — сурово произнес Марк. — Держите их подальше от города — это необходимо.
— Я пытаюсь, мистер Мэр, — произнес Амальфи. — Но есть и границы тому, что я могу сделать. Половина их них таскает с собой спиндилли, и вы отлично знаете, что могут сделать эти штуки, если хотя бы одна из них, единожды вдруг сработает. И я не хочу рисковать такой возможностью.
— Позаботьтесь, чтобы такой возможности не представилось; но в остальном — пытайтесь сделать все возможное. Я посмотрю, что можно сделать здесь. После этого последуют инструкции; где я могу с вами связаться?
— Оставьте сообщение в офисе сержанта периметра, — предложил Амальфи. — Я заберу его во время своей следующей вахты.
— Очень хорошо, — сказал Хэзлтон и отключился. Амальфи подготовил необходимую линию связи между постом на периметре города и контрольной башней, затем откинулся в кресле, удовлетворенный на момент, хотя по-прежнему и испытывавший затаенную в глубине нервозность, которая никак не хотела исчезнуть. Семя было заронено, и без сомнения, Хэзлтон вполне понял его ход и сможет развить его. Представлялось весьма вероятным, что Апостол Джорн уже запросил своих офицеров на Новой Земле, подвергая проверке утверждения Амальфи; и конечно же они ответят что, пока они не испытывали никаких трудностей подобного рода, но сам этот запрос сделает их весьма подверженными подобным, могущим произойти, вещам.
Амальфи включил приемник среднего диапазона волн и настроился на федеральную радиостанцию Новой Земли. Следующим шагом будет ужесточение приказов о запретных зонах для Воинов Господа, не несущих вахту и он хотел быть уверенным, что ему удастся услышать их содержание. Если только офицеры Джорна выразят эти приказы в едва ли допустимой манере сложности, они приведут к тому, что в городе появятся настоящие наблюдатели — и конечно же, давно уже не существовало ни одного сержанта периметра, и да самой определенной границы города более не существовало, за исключением быть может в уме Отцов Города. И кто-то определенно должен будет пострадать.
