— Похоже, вас развлекает такое положение вещей, — буркнул мужчина, заметно помрачнев.
— Ну, веселья во всем этом мало, — пожал он плечами. — А хуже всего то, что вся эта комедия не имеет никакого смысла. Я даже имени своего вспомнить не могу. Такое впечатление, что мне мозги ватой переложили. Так что вы напрасно старались.
— Побочный эффект нашей фармакологии, — злорадно усмехнулся мужчина. — Это пройдет. А имя ваше я вам могу назвать. Это не сложно. Хотите?
— Был бы вам очень признателен. Не хочется думать, что я человек без имени.
— Ну и хорошо. Тогда начнем. Итак, Исмаил бен Ашраф ибн Бейли. Родился в секторе Халифата, сирота, воспитывался в приемной семье. Окончил среднюю школу, получил диплом в британском секторе и степень по компьютерным технологиям в американском секторе. С семнадцати лет являетесь активным членом организации «Народная свобода». С двадцати — руководитель ячейки. Принимал участие в нескольких акциях. Арестован впервые.
— Странно, — медленно протянул арестованный, в мозгу которого стремительно начали мелькать какие-то образы.
— Что именно вам странно? — не понял следователь.
— Странно, что задерживают меня впервые, а сведения вы зачитываете так, словно это все уже доказано в суде. Вы уверены, что это мое досье?
— Абсолютно. ДНК-карта все это полностью подтвердила. Так что из этого заведения вы отправитесь только в одну сторону. На каторгу. И ни один адвокат этого не изменит. В данном случае изменить можно только срок.
— И как сильно он может измениться? — проявил он вялый интерес.
— С пожизненного на тридцать лет заключения. Вам сейчас двадцать семь. В пятьдесят семь вы можете выйти на свободу, если…
— Если что?
— Если начнете сотрудничать с нами.
— Это значит — стучать на тех, с кем я много лет подряд боролся с вами и вашими законами?
— Стучать? — удивленно переспросил следователь. — Нет. Это бессмысленно. Все проще и сложнее одновременно. Вы даете согласие на добровольное мнемосканирование, и я указываю это в вашем деле. Отказываетесь — и я также вношу ваше решение в дело. Но потом, когда вас осудят и направят на планету тюремного типа, вы снова попадете в наши руки, и тогда у нас не будет ни одной причины сделать все осторожно. Понимаете, вы можете и не пережить этой процедуры.
— А если я дам такое согласие, вы постараетесь сделать все аккуратно? Простите, но я вам не верю.
— Напрасно. Добровольное мнемосканирование — процедура деликатная, и если пациент идет на нее добровольно, то наши специалисты применяют специальные препараты, подавляющие его волю. Отсутствие сопротивления — залог того, что вы останетесь в своем уме и живы. А в случае насильственного вторжения подобные препараты становятся ненужными. И значит, взломанное сознание может привести к смерти или к тому, что вы превратитесь в слюнявого идиота. А возиться с овощами нам просто некогда.
— Хотите сказать, что так или иначе вы своего все равно добьетесь?
— Именно.
— А нельзя обойтись без него? Если я сам вам все расскажу?
— Простите, но в вашем случае эта процедура обязательна. Из-за особой опасности вашей организации и вас самого.
— Я опасен? — с интересом спросил арестованный.
— И весьма. Впрочем, это вы и сами скоро вспомните. А сейчас меня интересует ваш ответ на заданный вопрос.
— Вы про сотрудничество?
— Да.
— Странный выбор. Согласиться на моральное изнасилование и выйти на свободу через тридцать лет, или отказаться, подвергнуться все тому же изнасилованию — и умереть.
— Думаю, при вашем образе жизни вы должны были быть готовы к чему-то подобному. Но не надо забывать, что в современном мире пятьдесят семь лет — это даже не старость. Препараты фиксации возраста можно получить даже в халифатском секторе пространства.
— Согласившись, я умру, едва переступив порог шлюза после освобождения. Так что выхода у меня просто нет.
— Поверьте. К тому моменту, когда вы покинете планету, вашей организации и ваших соратников уже не будет. Скажу больше. Есть приказ с самого верха: вашего главаря живым не брать ввиду его особой опасности.
— Думаю, у вас это и не получится.
— Почему? — быстро спросил следователь.
— Отец никогда не сдастся властям. Скорее он сделает так, чтобы забрать с собой как можно больше нападающих.
— Мы знаем, что все его дома и машины, на которых он передвигается, заминированы. Но и у нас есть способы сделать так, чтобы эти взрывчатки не сработали. Техника давно уже шагнула вперед, так что даже вы, со своим знанием компьютерных технологий, удивитесь.
— Если вам так хорошо все известно, то зачем вам я? — неожиданно напрягся Исмаил.
— Все просто. Есть сведения, что ваш отец собирается вступить в контакт с представителями иной расы. И именно это нас интересует.
— Иная раса?! — растерянно переспросил Исмаил. — Что за бред? Отец никогда не сталкивался ни с чем подобным.
— Вы уверены в этом? — быстро спросил следователь.
— Совершенно. Отец не большой любитель общаться с другими.
— Не любитель, или вы этого просто не знаете?
— Может и так, — задумчиво протянул Исмаил.
— Ну, так позвольте нам в этом убедиться. Дайте согласие не сканирование — и облегчите себе жизнь. Как видите, о вашей организации мы и так знаем вполне достаточно, чтобы устроить на нее серьезную охоту. Но пока нас останавливает только то, что я вам уже сказал.
— Вы про иных?
— Да.
— Мне нужно подумать, — помолчав, ответил Исмаил.
— До завтра. Утром мне нужен ваш ответ, — решительно ответил следователь и, захлопнув папку, быстро вышел из допросной.
* * *
Захлопнув дверцу сейфа, Влад выпрямился и, вздохнув, устало протянул:
— Вот еще одна головная боль. Такую кучу булыжников в собственном доме держать.
— Радуйся, ворчун старый, — рассмеялся в ответ огромный Илья. — За маленькую горсточку этих булыжников ты всех поселенцев полгода кормить будешь.
— А когда камни кончатся, что делать будем? — кивнув, спросил бывший разведчик.
— Ну, пока они кончатся, наши внуки уже сами внуков иметь будут, — отмахнулся гигант. — К тому же у нас там еще руда есть. Ты бы мне на смену кого назначил.
— Зачем?
— Хочу по горам побродить. Может, еще чего полезного нарою.
— А бугаи эти, из сектантов? Вдруг вздумают бучу поднять? — настороженно спросил Влад.
— Да нет. Они тихие. Похоже, после гибели того толстяка присмирели.
— Уверен? — задумчиво спросил разведчик.
— Да вроде как. Самое паршивое, что их самих не спросишь. Языки-то им вырезали, — развел руками Илья.
