История первая
ОЧЕНЬ ГРЯЗНАЯ ИСТОРИЯ
– Сделай лицо проще, – попросила я Виктора, отвлекшись на мгновение от изучения бокала с коктейлем.
Назывался тот «Феерия вселенной» и свое название оправдывал. Я дважды сбивалась со счета, пытаясь выяснить, сколько в нем слоев. В описании утверждалось, что пятьдесят шесть. В первый раз у меня получилось пятьдесят пять, на этот… пятьдесят семь.
Виноват был Шаевский, присутствие которого поблизости никак не давало сосредоточиться. Даже в цивильном Виктор выглядел офицером, что, конечно, частично соответствовало нашей легенде, но уж слишком бросалось в глаза.
И ладно бы не был способен, так ведь просто развлекался. За мой счет!
– Не могу, – сурово заметил тот, подтверждая подозрения. Стоял, прислонившись спиной к барной стойке в шаге от меня и, время от времени, окидывал помещение хмурым взглядом. – Мне приказано тебя охранять!
Сбившись в третий раз, посмотрела на него скептически.
– Выслуживаешься?
Тот сначала приподнял бровь, потом скривился:
– Грубо!
Я пожала плечом:
– Зато – точно. Только зря ты это…
Виктор задорно улыбнулся и как-то весь обмяк, тут же потеряв даже намек на военную выправку.
– Зато ты отвлеклась.
Мне пришлось вздохнуть и согласиться. В последнее время я только и делала, что думала.
Ни о чем.
Четыре месяца после Зерхана стали для меня кошмаром. Репортажи Элизабет Мирайи имели такой успех, что меня едва ли не узнавали на улице. В такой ситуации рассчитывать на новое задание не приходилось.
Я это понимала, потому к шефу с претензиями не лезла и на передовую не рвалась, ждала, когда шум хоть слегка уляжется. Вообще постаралась забыть, где именно находился кабинет Лазовски, чтобы не оказаться там случайно.
Душевное равновесие Эскильо, продолжавшего делить со мной служебную площадь, на этот раз беспокоило меньше, чем возможность категоричного ответа: «Нет». А тот был просто обязан прозвучать, попытайся я напомнить Роверу, что засиделась на аналитической работе.
Не он заставлял меня восстанавливать справедливость и рассказывать обо всем, что творилось на окраинной планете в течение четырех дней, которые с легкой руки моей подруги и наставницы в журналистике назвали Зерханским Апокалипсисом. Сама влезла.
Расплачиваться тоже приходилось мне.
К тому же мой нелегкий характер испытывал теперь терпение не одного только Эда. Пока Шаевский входил в курс дела, его прикрепили ко мне стажером.
Меня же не останавливали возникающие опасения, что после подобного обучения тот согласится вернуться к Шторму, но моим напарником не станет. Не мальчик, сам сообразит, где безопаснее.
А потом пришло то злополучное приглашение. Губернатор Зерхана настоятельно просил журналистку Мирайя участвовать в открытии мемориала Памяти в честь погибших и пропавших без вести во время беспорядков.
Узнала я об этом вечером – со мной связалась Валенси, буквально ошарашив новостью, а утром отправилась «на ковер» к Лазовски. Тот потребовал.
Разговор был коротким. Ровер считал, что вынужденное безделье действует на меня удручающе, подрывая профессиональный уровень. Не желая терять ценного сотрудника, но понимая всю неоднозначность сложившейся ситуации, он предложил мне… погостить на Приаме.
И ведь причину подобрал безупречную – обмен опытом. Парочка оперативников от них к нам, мы, соответственно, к ним. В качестве довеска спроваживал и Виктора. Мол, у меня там будет время раскрыть его маршальский потенциал. Ну и от Шторма подальше, тот вроде как еще не мог забыть о нанесенной ему обиде.
Кто бы говорил?!
Будь шеф не прав, я бы возмутилась, но… он сделал все, чтобы избавить меня от лишней боли. Для отказа от поездки на Зерхан нужны были веские основания. Это было веским.
– Не нравится мне эта история, – неожиданно для себя выдала я, тут же заметив, как окончательно расслабился Виктор.
Кажется, я пропустила нечто важное. И ведь не скажешь, что простительно – реабилитации у психологов я хоть чудом, но избежала. Да и наставник, как-никак! Обязывало соответствовать.
От Шаевского мое недовольство собой не ускользнуло. Подвинулся ближе, чуть склонил голову, скорее властно, чем нежно, приобнял.
По легенде…
– Колись, давай, стажер, – хмыкнула я, когда от его дыхания шевельнулись волоски на виске, едва не заставив засмеяться, – чем с тобой поделился Шторм?
Виктор отстранился, демонстрируя шаловливое недовольство. Вот только взгляд остался слишком «трезвым» для той игры, которую он выбрал.
– Почему именно полковник? – Шаевский заговорил, когда я уже успела сделать пару глотков.
Ну не терять же зря время.
– Потому, – нравоучительно протянула я, – что господин помощник директора Службы Маршалов Геннори Лазовски, по прозвищу Ровер, мог попросить тебя приглядывать за мной, что ты и делаешь, но не посвятить в тонкости задания, которое нам предстоит получить на Приаме. – Закинув голову назад, посмотрела на Виктора снизу вверх. Не сказать, что сильно снизу, но точно вверх. Провела кончиком языка по губам. По легенде мы были мужем и женой. Не совсем уж молодоженами, но с весьма небольшим стажем совместной жизни. – Однако тебе известно то, чего не знаю я. И ты, – я ткнула пальцем ему в грудь, – вот уже четвертый день пытаешься найти повод и рассказать мне об этом.
– А я уж думал, что ты настолько глубоко ушла в себя, что и не заметишь, – усмехнулся Виктор, убрав с моего лица прядь волос. – Но из всего сказанного не следует вывод, что это был Шторм.
– А кто еще? – Я чуть не захлебнулась от преувеличенного возмущения. – Сколько раз он пытался со мной поговорить?
Тот задумчиво закатил глаза, невольно качнул головой.
– Только при мне с десяток.
– Вот-вот! – добавила я экспрессии. – А без тебя еще два раза по столько. Явно хотел объясниться.
– Но ты ему возможности так и не дала, – усмехнулся Виктор, перенимая манеру общения.
Как-то, во время короткого «просветления», я поинтересовалась, чем закончился его прощальный разговор с бывшим командиром. В ответ получила насмешливую просьбу уточнить, с каким именно.
Про Воронова я уже знала, бывший друг-соратник Шаевского – Истер Ромшез поддерживал со мной связь, делясь последними новостями, не относящимися к секретным. Не утаил и эту.
Полковник СБ еще долго срывал зло на ни в чем не повинном окружении. Ему было плевать, какой именно хвост тянется за офицером, ему нужен был в команде человек, профессиональные качества которого не давали бы повода сомневаться в исходе поручаемых тому дел.
Шаевский был из таких. Операция на Зерхане, во время которой Шторм играл им, как разменной монетой, данного факта не опровергла. Когда Виктору пришлось перехватить командование группой, сработал идеально, не допустив лишних жертв. У меня хоть и не было доступа ко всем данным, но и тех, которые я имела, для выводов оказалось достаточно.
