– Занесло песком, – пояснил Командир. – Сейчас проведем съемку.
Тяжелая черная жидкость пролилась на почву и стала расползаться, придерживаясь каких-то невидимых границ. Постепенно вырисовывалась фигура, напоминающая сильно вытянутый треугольник с закругленной вершиной.
– Астролет?! – изумился Штурман, но взглянул на Командира и пожал плечами. – Нет, не может быть! Такие размеры… У него просто не хватило бы топлива, чтобы долететь сюда из ближайшей населенной области.
Жидкость забурлила. Крупные белые пузыри выскакивали на ее поверхность и взрывались, разбрызгивая песок. По долине покатился гул. Волны мутного газа мчались вверх. Они шли такой плотной стеной, что покачивали корабль и даже отодвинули его в сторону. Черная жидкость погружалась в планету, будто уходило в недра озеро странной формы, обнажая отвесные полированные берега. Потом жидкость как бы подпрыгнула и исчезла в корабле, а в глубокой яме оказалось цилиндрическое тело с нелепыми наростами на концах. Черные дыры зияли в тех местах, где обугленная броня была разорвана и закручена в страшные спирали. Песок здесь был кровавого цвета, спекшийся от удара.
– Это действительно астролет! – прошептала Врач.
Штурман покачал головой:
– Заря космического века. Какое же нужно мужество, чтобы на эдакой скорлупке…
– Я сажаю корабль, – предупредил Командир.
Огромная полукруглая гора мягко улеглась на застонавший под ее тяжестью песок. Потом из махины медленно выдулся белый шар. Он покачался на ветру, будто раздумывал, что делать дальше, и вдруг очутился на разбитом астролете. Там он тоже покачался, принимая форму груши, и всосался внутрь.
Незнакомый астролет заволокло молочным туманом. Густой вначале, он постепенно рассеялся и исчез. Вместе с ним исчезла и броня. Будто с корабля содрали кожу. Переборки, трубы, кабели, провода…
Каждый клочок пространства использован максимально. Теснота!
Белый шар неторопливо описывал по кораблю суживающуюся спираль, и стены исчезали за ним.
– Химическое соответствие? – Штурман вопросительно взглянул на Командира.
Это было важно. Анализ молекулярных структур мог подсказать, на какой планете был построен этот потерпевший аварию космический странник. Космонавты обернулись к экрану, но автомат молчал: не смог провести аналогии.
– Он из другой галактики! – воскликнул Штурман.
– Не обязательно, – возразил Командир. – Если его построили давно…
Он не успел закончить фразу, потому что в этот момент Врач испуганно закричала:
– Люди!
Мужчины изумленно обернулись. Им и в голову не приходило, что в искалеченном корабле могли остаться космонавты. С астролетом может случиться все, что угодно, но люди должны быть спасены. Для этого вдоль космических трасс разбросаны маяки, а на кораблях есть блоки спецназначения.
Их тоже было трое. Три крошечных бугорка между искореженным кнопочным пультом и остовами разбитых экранов. Впрочем, погибли космонавты, по всей видимости, не от удара, а от нейтральной атмосферы, ворвавшейся в раны корабля. По крайней мере, на трупах незаметно было следов разрушений. Они просто высохли и казались неумело вырезанными деревянными куклами, засунутыми в нелепо просторные комбинезоны. Коричневая кожа туго обтягивала выступы костей.
– Несчастные! – вздохнула Врач.
Мужчины не ответили – возможно, не слышали. Они думали о том, что ни на одной планете родной Галактики нет таких обитателей – маленьких, с огромным носом и непонятной растительностью на голове.
– Какие уроды! – опять сказала Врач, машинально включившись в зону мыслей своих спутников.
Они снова промолчали. Штурман ждал, что скажет Командир, а тот хмурил брови и бросал недоуменные взгляды на приемные воронки автоматов.
Белый шар осторожно кружил по рубке, задерживаясь над каждым телом. Потом он выбрался наружу и вытянулся в трубу, соединив оба астролета.
– Что ты делаешь? – не выдержал Штурман.
– Это не я, – сказал Командир. – Это корабль. Он переключился на спецпрограмму.
Врач изумилась:
– Разве так бывает, чтобы при живом экипаже…
– Бывает, – отрезал Командир.
Он смотрел, как из белой трубы поплыл сиреневый туман, распадаясь на мириады крохотных комочков. Они опускались на окаменевшую кожу, всасывались внутрь.
– Они шевелятся! – закричала Врач.
– Наполняются, – поправил Командир. – Ты же знаешь, как это делается.
Врач, разумеется, знала, хотя ей самой никогда не приходилось наблюдать оживление погибших. Закрыв глаза, она попыталась представить, как считывается генетический код и могучий мозг корабля стонет от напряжения, перерабатывая миллиарды сигналов и посылая миллиарды команд, согласно которым из окаменевших тканей строятся новые клетки, синтезируются белки, ферменты, вытягиваются огромные цепи дезоксирибонуклеиновых кислот… Нет, невозможно представить даже в грубом приближении эту неимоверно сложную работу. И Врач открыла глаза.
– У них белеет кожа! – воскликнула она, поражаясь, как быстро восстанавливаются разрушенные организмы.
Командир переглянулся со Штурманом.
– Проблема! – пробормотал тот.
– О чем вы? – не поняла Врач, потому что мужчины, как по команде, навели экранирующие поля, не давая зондировать свои мысли.
Командир испытующе глянул на нее.
– Корабль отключился от наших биотоков. Когда дело касается спасения жизни, машина становится автономной, чтобы никакие человеческие эмоции не помешали ей.
– Ты говоришь так, будто жалеешь об этом. Командир уклончиво повел плечом.
– Они покинули родину давно, немыслимо давно. Осколки ушедшего мира в чужой цивилизации, что их ожидает по возвращении? Вспомни, что в свое время проблема релятивизма так и не была решена. Так не человечнее ли…
– Нет! – отрезала Врач. – Не человечнее. Я никогда не дала бы согласие, а в этих вопросах существует право вето. Тем более решать за чужую галактику…
– Если бы! – вздохнул Штурман. – Они из нашей.
– Из нашей?! Но они же не подходят ни под один из шестисот двадцати восьми типов разумных! Этот крохотный рост, такой нос, растительность…
– Ты забыла шестьсот двадцать девятый тип, – сказал Командир. – Правда, люди с тех пор чуть-чуть изменились.
– Люди?! – У нее перехватило дыхание. – Вы уверены?
– Мы ни в чем не уверены. Но корабль не перешел бы на спецпрограмму, если бы дело не касалось обитателей Системы.
– Значит? – побледнев, прошептала Врач.
– Значит, это наши предки. Дети планеты-матери.
Рубка разбитого звездолета внезапно опустела.
– Все! – сказал Командир. – Они у нас. Они живы.
