Томму поручили борьбу с сельскохозяйственными вредителями, эти обязанности Ковилл считал ниже своего достоинства. Так, во время одной из командировок Томм впервые услышал о гончарах Ферска.
Нагруженный распылителем против насекомых и свисающей с пояса патронной лентой с крысиным ядом, Томм бродил по беднейшим окраинам Пеноплана, где не росли деревья и до самых Кукманкских гор простиралась высохшая равнина. В этой сравнительно унылой местности он набрел на длинный ряд прилавков под открытым небом – базар гончарных изделий. Столы и полки были уставлены товарами на любой вкус, от глиняных горшков для маринованной рыбы до крошечных вазочек, тонких, как бумага, и светлых, как молоко. Здесь стояли блюда, большие и маленькие, сосуды любой формы и размера, все разные – кувшины, супницы, бутыли, кружки. На одной подставке лежали керамические ножи, глазированная глина звенела, как сталь, лезвие из густых капель глазури гладко отполировано и острее, чем у любой бритвы.
Томма поразили краски. Редкий, насыщенный алый, зеленый оттенка струящейся речной воды, бирюза в десять раз гуще небесной. Он увидел пурпур с металлическим отливом, коричневый с прожилками света, розовый, фиолетовый, серый, пятнистый красновато-бурый, синий оттенков купороса и кобальта, необычные блики и переливы стекловидной массы. Некоторые глазури были украшены кристаллами, похожими на снежинки, в других плавали мелкие блестки из расплавленного стекла.
Находка привела Томма в восхищение. Здесь сочетались красота формы, материала и высокое мастерство. Добротность корпуса, крепкая природная, первозданная сила, исходящая от дерева и глины, расплавленные цветные стекла, стремительные, беспокойные изгибы ваз, емкость кубков, размеры блюд – от всего этого у Томма просто дух занялся от восторга. И все-таки в этом базаре была какая-то загадка. Во-первых, – глаза Томма скользили вверх и вниз по полкам – чего-то не хватало. В разноцветье выставки отсутствовал один цвет – желтый. Желтой глазури на базаре не было. Кремовая, соломенная, янтарная – пожалуйста, но не сочная, яркая желтая.
«Может быть, гончары избегают желтого цвета из суеверия, – размышлял Томм, – или это королевский цвет, как на Земле в Древнем Китае, или он считается цветом смерти, болезни». Ход мыслей привел Томма ко второй загадке: кто эти гончары? В Пеноплане не было печей для обжига и сушки таких изделий.
Томм подошел к продавщице, прелестной девушке, почти подростку. Она носила традиционное парео ми-туун, вроде таитянского, пояс с цветочным узором вокруг талии, тростниковые сандалии. Ее кожа блестела, как янтарная глазурь у нее за спиной; она была стройна, спокойна и дружелюбна.
– Здесь все так прекрасно, – заговорил Томм. – Сколько стоит, например, вот это? – Он дотронулся до высокого графина, светло-зеленого с серебристыми прожилками и серебряным отливом.
Несмотря на красоту сосуда, цена оказалась выше, чем Томм ожидал. Видя его удивление, девушка сказала:
– Это наши праотцы, и продавать их так же дешево, как дерево или стекло, просто непочтительно.
Томм поднял брови, но решил не придавать значения тому, что он посчитал традиционной народной символикой.
– Где производят эту посуду? – спросил он. – В Пеноплане?
Девушка замялась, и Томм почувствовал, что она слегка смущена. Она повернула голову и посмотрела в сторону Кукманкской гряды.
– Печи там, в горах; туда уходят наши праотцы и оттуда приходят сосуды… Больше я ничего не знаю.
Томм осторожно произнес:
– Вы не хотите об этом говорить?
Девушка пожала плечами.
– У меня нет причин что-то скрывать. Просто ми-туун боятся гончаров, мысли о них наводят грусть.
– Но почему?
Девушка скорчила рожицу.
– Никто не знает, что находится за первым холмом. Иногда видно, как там горят печи, и еще время от времени, когда нет мертвых, гончары забирают живых.
Томм подумал, что, если это правда, дело требует вмешательства Управления вплоть до применения военной силы.
– Кто эти гончары?
– Вон, – сказала девушка и показала пальцем. – Вон гончар.
Томм посмотрел туда, куда указывал палец, и увидел скачущего человека. Он был выше ростом и крупнее, чем ми-туун. Человек был закутан в длинный серый бурнус, и Томм не мог как следует его разглядеть, но подметил бледную кожу и рыжевато-каштановые волосы. Томм обратил внимание на полные корзины, навьюченные на животное.
– Что он везет?
– Рыбу, бумагу, ткани, масло – он меняет посуду на разные товары.
Томм поднял свое снаряжение для борьбы с вредителями.
– Я собираюсь на днях навестить гончаров.
– Не надо, – проговорила девушка.
– Почему?
– Это очень опасно. Они жестокие, скрытные…
Томм улыбнулся.
– Я буду осторожен.
* * *
Когда Томм вернулся в Управление, Ковилл дремал, раскинувшись в плетеном шезлонге. При виде Томма он встряхнулся и сел.
– Где вас черт носит? Я велел к сегодняшнему дню подготовить расчеты по электростанции.
– Я положил расчеты вам на стол, – вежливо ответил Томм. – Если вы хоть раз подходили к столу, то не могли их не заметить.
Ковилл вперил в Томма враждебный взгляд, но на этот раз не нашелся, что сказать. И, брюзжа, откинулся в кресле. Обычно Томм пропускал мимо ушей грубости Ковилла, объясняя их его обидой на Министерство. Ковилл считал, что он заслуживает лучшего применения и более высокой должности.
Томм сел и налил себе пива из запасов Ковилла.
– Вы знаете что-нибудь о гончарных мастерских в горах?
Ковилл фыркнул.
– Там живет племя разбойников, что-то в этом роде, – он нагнулся вперед и потянулся за пивом.
– Я заходил сегодня на посудный базар, – сказал Томм. – Продавщица назвала сосуды «праотцами». Довольно странно.
– Чем дольше вы будете рыскать по планетам, – заявил Ковилл, – тем более странным вам будет казаться все, что вы увидите. А меня уже ничем не удивишь, разве что переводом в Министерство. – Он горько усмехнулся и глотнул пива. Подкрепившись, продолжил не так резко. – Я кое-что слышал об этих гончарах, ничего определенного, мне всегда не хватало времени ими заняться. Я думаю, все дело в каком-то религиозном погребальном обряде. Они забирают покойников и хоронят за плату или в обмен на товары.
– Продавщица сказала, что когда нет мертвых, они иногда хватают живых.
– Как? Что такое? – голубые глаза сурово засверкали с красной физиономии.
Томм повторил. Ковилл потер подбородок и встал.
– Вылетаем сейчас же, чертовщина какая-то, посмотрим, что затевают эти гончары. Давно хотел узнать.
Томм вывел из ангара вертолет, сел в кабину, и Ковилл осторожно забрался внутрь. Неожиданная активность Ковилла озадачила Томма, а больше всего предполагаемый полет. Ковилл терпеть не мог летать и обыкновенно говорил, что нога его не ступит в вертолет.
