откуда-то знаю, что на ней одето легкое свободное платье, раскрашенное во все цвета радуги дизайнером-эпилептиком. А на ногах у нее белые теннисные туфли. Вероятно, я – экстрасенс. Да все сходится, я – дикарь-экстрасенс, эмпирически доказавший протяженность морской секунды, в данный момент, упустивший первую звезду и очень медленно тонущий в песке.
Но мой невидимый оппонент не теряет времени даром, и теперь она уже совсем близко. Девушка крадется, но даже сейчас чувствуется, что она слегка прихрамывает на левую ногу. Я ощущаю это благодаря тому, как неравномерно она перемещается в моей ауре. Ведь дикари верят в ауру, верно? Или я просто слышу, как она с каждым шагом слегка шаркает по песку. Хотя не верно, я не могу слышать это шарканье из-за волн, но этот звук родившейся в моей голове поражает своей реалистичностью.
Я все знаю, я же экстрасенс. Вот сейчас я открою вам ее прошлое все как на ладони, в детстве ее мама, весьма крупная к слову женщина, хотела видеть дочь гимнасткой, но серьезная травма дочери избавила ее от навязчивой идеи и та, осознав ошибочность такого подхода, дала ребенку зеленый свет заниматься тем, чем она хочет. Как вам? Да, я очень хорош.
Тем временем она подкрадывается все ближе, и тут вдруг издает предательский смешок. Я слышу это, но не оборачиваюсь. Я готов рассмеяться, меня распирает. Но я держусь. Она тем временем замирает, я знаю, что сейчас она, закусив верхнюю губу, положит руку на лоб, стараясь удержать свои сильно кудрявые волосы, и будет пытаться понять, раскрыта она или нет. Продолжай, дорогая моя, я тебя не услышал, сыграем в эту игру.
Но тут вдруг она кричит грубым мужским голосом: «Алекс, с дороги, драть мать твою за ногу!».
1
Хмммм, мне кажется, что тут что-то не сходится. Вдруг море куда-то исчезает, иллюзия разрушается, и теперь надо мной предстает черное звездное небо усыпанное звездами. А под ногами белоснежный прессованный миллиардами лет лед. Я смотрю направо, где на пределе возможностей по льду на меня несется огромная шестиколесная машина. «Вот и конец сказке!» – проносится в моей голове.
Но я не из такого теста, пол секунды паники и я со всех сил толкаюсь и падаю вперед. Гравитация, хитрая ты падла. Дома я бы пролетел положенные пару метров и шлепнулся на брюхо. Но здесь пролетев по дуге петров пять, я втыкаюсь в грязный лед прямо шлемом, и, кувырнувшись, падаю ничком. Все забрало шлема теперь в белой ледяной крошке. Но я уже чувствую, что разминулся с вездеходом, лед вибрирует где-то в стороне. Я не могу слышать работающий двигатель, ведь, как известно звук в космосе не распространяется. Но по рации в шлеме слышу, как ревет двигатель за спиной водителя вездехода, что сейчас орал на меня по внутренней связи.
Я, наконец, поборов позывы сердца к инфаркту, приподнимаюсь на руках и сажусь. Вот так, оставаясь сидеть прямо на пятой точке, я смотрю вслед вездеходу. Метров через пятьдесят он начинает вязнуть, вездеход заметно тащит влево. Лед там значительно мягче, чем там, где сейчас сижу, и вообще представляет собой что-то вроде толстого слоя мелкой пыли.
Еще пара метров и вездеход зарывается уже по самые оси, теперь его не только ведет влево, но и понемногу опрокидывает на бок. Но он продолжает продвигаться вперед хоть и со скоростью улитки. Вдруг, он перестает двигаться вперед и только все глубже зарывается в ледяную крошку. Пару раз водитель дает задний ход, пытаясь выехать «враскачку». Все тщетно, и вдруг передатчик у меня в шлеме начинает орать. Это водитель, огромная двухметровая детина вдавливает рычаг газа до предела и помогает своей машине фирменным боевым криком. Вскоре его крик тонет в высокочастотном шуме электродвигателя уже почти дошедшего до предела. Тут вдруг двигатель издает непонятный писк в районе ультразвука и все в момент замолкает. Вездеход беспомощно замирает примерно в пятидесяти метрах от меня. Гаснут кабина и огни. Вместе со смертью вездехода для меня обрывается связь и в эфире устанавливается мертвая тишина. Такая, что я слышу теперь только собственное дыхание и биение сердца. Именно эта тишина обычно заставляет неопытных ребят вроде меня внезапно улететь в давно позабытое путешествие на море, а при долгом и неаккуратном обхождении ненавязчиво предлагает снять шлем скафандра и побегать голышом прямо в открытом космосе.
Я вижу, что открывается кабина, и водитель вездехода выбирается из своего кресла наружу на борт вездехода. Он машет мне рукой, а потом усаживается на борт и, свесив ноги вниз, начинает болтать ими как малое дитя. Наконец автоматически включается резервная цепь питания от аккумулятора, на вездеходе загораются сигнальные огни, а вместе с этим ко мне, наконец, возвращается связь…
– Ну, твою мать, я же вчера только все починил. Я уже и так из трех вездеходов два собрал, так они и эти доломать пытаются. Говорю «не проедем, сломаемся», значит, так оно и будет. Нет, программа у них горит, надо что-то им делать. «Давайте с накатки заедем». Молодцы и что теперь, как его вытаскивать…
Мимо меня хаотично подпрыгивая, проносится луч света, прикрепленный к маленькому скафандру, луч света быстро несется к вездеходу. И не затыкается при этом не на секунду.
– …Вот скотина, да как так можно!? Вчера! Не месяц назад, вчера движок только перебрал! Два раза за неделю уже загнал движок! Скоро там не только нечем будет что-то чинить, но и нечего!
Он причитал, не прерываясь иногда он так сильно ругался, что соскакивал с единого языка на свой родной французский.
– Гарсон! Фрам на связи! – резкий голос в передатчике, он был настолько пропитан сталью, что даже я против воли вскакиваю на ноги, хотя знаю что обладатель этого голоса в нескольких сотнях километров от нас. Тот факт, что человек говорил по всепланетной связи, и его голос был изменен электрическими помехами, не умалял его достоинств, в нем чувствовалась несгибаемая сила и мудрость, приобретенная колоссальным опытом. Я с испугу зачем-то отдал честь пустоте перед собой. Хотя это было и не обязательно, даже при личной встрече.
– На связи! – отвечает только что причитавший луч света, замирая подле вездехода.
– Гарсон! Или выруби передатчик или не ной! Был бы ты первую смену в космосе, тогда еще ладно, просто больше бы никуда тебя не взяли. А то механик, каких мало, а толку то? Бернар доложи обстановку.
– Привет, Фрам. – Спокойным голосом сказал медведь в скафандре. Ой, простите, человек, сидящий на борту вездехода и дрыгающий ножками. – Продвижение было остановлено после прохождения метров пятидесяти по насыпи. Дальше я завяз, а потом и матчасть подвела. Зацепиться
