Потом Динозавр занялся наукой. Точнее, научным шпионажем. Неспроста. Сыграла роль та первая акция в Московии. Но главное – научные способности. За плечами технологический институт Нью-Тауна, две диссертации – еще до спецшколы ЦРУ. Научные достижения воровали московитяне и аризонцы друг у друга с переменным успехом. Для Динозавра это продолжалось на протяжении почти целого галактического десятилетия. Потом его на какое-то время «законсервировали» на нейтральном Швице. И вот совсем недавно он получил новую установку, новый приказ от командования: заняться выяснением возможностей уникальных технологий так называемой «цивилизации приоров», что он теперь и делал, как всегда целиком и полностью отдаваясь работе.
Пора в отставку, думал Динозавр. Надоели вечные передряги, ожидание смерти. Хотя, разве он мог представить себе иную жизнь – без опасности, сухую, вялую? Нет, и не собирался, Но есть ведь и карьера вольного космического охотника за чужими тайнами. Для этого нужно иметь всего ничего – личный звездолет и небольшую команду из преданных людей, а чтобы все это заполучить, необходим приличный начальный капитал. Идти на поклон он ни к кому не собирался. Но премия, что назначена правительством Аризоны за сведения о технологиях приоров, составляла очень крупную сумму. Ее бы вполне хватило для исполнения задуманного.
Динозавр прилег на расстеленную на траве изопленку, выплюнул пластинку стимулятора. Уже вторая за три дня. Так недолго и привыкнуть. Нет, надо стойко переносить физические и психологические нагрузки. Долой стимуляторы.
– Опять пошла картинка, сэр, – произнес сержант Бойл.
– Ну-ка, – Динозавр присел около экрана.
Картинка на экране в течение суток, которые они здесь прохлаждались, то пропадала, то возникала вновь. Динозавр во время визита в тронный зал шамана изловчился установить там зернышко фиксатора и иголку маячка.
В «костяном зале» происходила оргия – их часто устраивал Черный шаман. Только на этот раз оргия должна была иметь обрядовый характер.
Пятерых представительниц женского пола от девяти до тридцати лет включительно пригнали охотники за головами для участия в магическом обряде. Все они теперь испуганно жались в дальнем закутке пещеры. А Черный шаман пока не обращал на них внимания, готовясь к сложному магическому действу, которое и ему должно было стоить большого труда. Необходимо было прочитать особые колдовские мантры, потом встать с трона и…
Первой почувствовала неладное самая маленькая девятилетняя девочка. В испуге она истошно заголосила, когда над ее головой стало образовываться темное облако. Остальные девушки и женщины также запричитали, сбившись в еще более тесную кучу, напоминавшую стадо овец, до смерти напутанных волчьей стаей.
– Никогда не видел ничего подобного, сэр, – воскликнул сержант Бойл. – Химия? Какие-то вещества из жаровен по углам?
– Может быть, – отозвался Динозавр, но у него и самого мурашки поползли по коже.
А облако медленно окутывало всю толпу. По мере этого страху женщин отступал. Послышался первый смешок – смеялась самая старшая женщина. Потом засмеялась другая. И, наконец, все они зашлись ненормальным смехом.
– Эти курицы совсем сдурели, – произнес капрал Винт. – Похоже, им хорошо.
– Помолчи, – отрезал Динозавр.
Потом началось нечто неописуемое. Веселые мины все больше напоминали гримасы боли. Лицо одной женщины перекосила злоба. Потом другой. Мелькнули руки. Кто-то вцепился в чьи-то волосы. Послышался истошный визг. И вот полилась первая кровь. Теперь не было пятерых женщин. Была жуткая свара – сипящие, визжащие существа мечтали только об одном – вцепиться зубами в жертву.
– Как садосенсорнаведение, – прошептал Бойл. – Но для такого нужен стационарный излучатель. Такие есть только на аренах Нью-Тауна.
– Вот он, излучатель, – Динозавр ткнул на экране в Черного шамана.
Драка продолжалась. На полу оставались обездвиженные тела. Наконец, остались только две женщины, неистово вцепившиеся друг другу в горло. Но вот и они упали обессиленными. Одна стала биться головой об пол, вторая смотрела в потолок.
Настало время для основной части ритуала.
Черный шаман поднялся с трона. Подковылял к женщинам.
– Нож! – взвизгнул он.
Один из чернокожих немых гигантов подскочил к Шаману. Он не слышал, что приказывает хозяин. Но ощущал его желания.
Черный шаман взял с большого золотого подноса длинный нож.
– Да будет так…
В чашу полилась кровь.
Большое жертвоприношение. Черный шаман позволял его только по серьезным случаям. А что может быть серьезнее, чем поиск и уничтожение основного и любимо-ненавидимого врага – главного жреца «Храма Ожидания», которого бездарно потеряли слуги и которого под воздействием премерзких сил упустил из виду Черный шаман.
Упырь стоял на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону. Он напевал какую-то заунывную песню на неизвестном языке. Она звучала все громче. Потом он прошипел:
– Я вижу тебя, мой враг. Ты мой…
Черный шаман обессиленно повалился на камни пола. Пролежал минуты три. Потом заерзал. Тяжело поднялся, поддерживаемый чернокожим гигантом-телохранителем. И направился к стене, в которую Динозавр вставил зерно фиксатора.
Динозавру, внимательно следившему за всем, что происходило в «костяной пещере», показалось, что дикий колдун смотрит прямо ему в глаза через СТ-монитор. Он видел, как жирная физиономия Черного шамана полностью закрыла собой монитор, потом указательный палец, больше напоминавший сардельку, погрозил наблюдателю, и тут же экран, взорвавшись ярким световым всполохом, померк.
Что же это такое? – выдохнул лейтенант Фипдясеральд первый помощник Динозавра. – Он убил их всех!
– Пятью обезьянами меньше, – отмахнулся Динозавр. – Но найти общий язык с этим плейбоем будет нелегко.
***
О выдающемся археонавте профессоре Николае Аристарховиче Кондратьеве, с чьим именем были связаны открытия працивилизации на планете Аравия, Филатов слышал уже давно, но познакомиться с ним лично ему удалось только теперь, когда дела службы привели его на Ботсвану.
Среди рядовых членов экспедиции профессор Кондратьев не выделялся ни высоким ростом, ни изысканными манерами, ни зычным голосом. На вид это был простецкий мужчина среднего роста с выдубленной инопланетными ветрами и ураганами кожей на лице. В руках его, огрубевших и мозолистых, как у простого землекопа, таилась недюжинная сила, о которой было трудно заподозрить человеку, мало с ним знакомому. Невзрачный внешний облик профессора совершенно не вязался с его внутренней сутью. Достаточно было поговорить с ним одну-две минуты, и мнение о нем кардинально менялось. Нет, это был не простак, привыкший к обществу грубых, вспыльчивых пионеров-поисковиков, готовых за лишний кред наняться в любую экспедицию и лететь хоть к черту на рога. Николай Аристархович умел не просто покорить собеседника широтой своих знаний, а и заворожить тонкими психологическими этюдами, которые, если вдуматься, помогали человеку не только понять самого Кондратьева, а и глубже познать самих себя. Да, профессор видел людей, с которыми общался, что называется, насквозь, и в этом не было и грана преувеличения.
