— Что за суета? — недовольно вступил в разговор далекий Рамсей. — Что там у вас происходит?
— Это контакт, Оливер, самый настоящий контакт! На Луне существует жизнь, и эта жизнь разумна. Ты представляешь? — В голосе Круглова звучало ликование. — Мы столкнулись с разумом!
— Три колючки на каменном подносе? — недоверчиво хмыкнул Оливер Рамсей. — Богатое у вас воображение, ребята. Так и в пламени вулкана можно увидеть дюзы космического корабля.
Интонация — великое изобретение человечества, но она более действенна, если сопровождается мимикой. К сожалению, за темным щитком гермошлема лица Круглова не было видно. И все-таки его голос прозвучал очень выразительно.
— О господи! — вздохнул Круглов. — При чем здесь дюзы космического корабля? И где ты увидел колючки, Оливер? С тех пор, как их положили для нас, они перестали быть простыми колючками, они стали дарами. А делать дары, Станислав, — это качество, присущее лишь разумному существу. Понимаешь, в Ван Келлена действительно бросили копьем, и ловушка, предназначенная для нас, она тоже была сделана местными жителями. На луноход они устроили охоту, явно приняв его за животное. Их испугала молния, ведь они живут в темноте, и мы не знаем, органы каких чувств у них развиты до совершенства. Поверь, Оливер, это контакт! Они принесли нам дары в знак добрых своих намерений!
База потрясенно молчала.
Круглов повернулся к Изории, призвал его перейти на ближнюю связь, приблизился и подмигнул. Потом негромко вздохнул и добавил специально для товарища:
— Правда, чтобы получить эти дары, иногда приходится довольно сильно напугать того, кто их должен подарить.
Глава седьмая
РАБОЧИЕ БУДНИ ИНСПЕКТОРА, 2056 ГОД
В кабинете Чамберса стояли цветы.
В другое время Круглов не обратил бы на них внимания, но это был букет с Луны, он сам видел эти огромные, синие, похожие на пушистые хризантемы васильки в оранжерее Хэрриса.
Чамберс крепко сжал руку Круглова.
— Вашими стараниями, коммодор, — сказал он. — Вашими стараниями! Акции КОСМОЮНЕСКО стоят высоко. Мы обретаем истинный международный авторитет, и за это я должен благодарить вас, Алекс.
— Благодарите людей, которые работают в программе, — сдержанно отозвался Круглов. — У меня функции наблюдателя.
— Жизнь на Луне! Это грандиозно, Алекс. Газеты просто захлебываются от восторга. Вам опять уделено столько внимания, что, будь вы слабее духом, немудрено было бы потерять голову. Девочки не донимают, Алекс? Девочки всегда любят героев. Они засыпают их письмами и фотографиями, и каждая надеется, что счастье улыбнется именно ей.
— К счастью для меня, такой вопрос передо мной не стоит, — усмехнулся Круглов. — А за открытие жизни на Луне надо ставить памятник Ван Келлену. И потом, Ричард, это не просто жизнь, это разумная жизнь. А это, в свою очередь, ставит глубокие философские проблемы перед населением Земли. Теперь недостаточно праздного любопытства, теперь перед землянами стоят проблемы взаимоотношения с лунными жителями.
— Оставим эти проблемы философам и политикам, — отмахнулся Чамберс. — Тем более что у меня к вам гораздо более прозаичные вопросы, Алекс. В последнее время вы сняли с эксплуатации восемь транспортных планетолетов. Это так?
— Именно, — подтвердил Круглов. — Ресурсы этих машин выработаны, планетолеты опасны в дальнейшей эксплуатации. Вот я и снял их с маршрутов, пока беды не случилось.
— Не слишком ли категорично, Алекс? — поморщился Чамберс. — Вы же понимаете, что снять с рейсов сразу восемь машин для нас нереально. По крайней мере сейчас, пока еще не принята программа Ярославского завода. Вы были там? Это действительно так перспективно?
— Им нужны деньги. — Круглов подошел к окну. Из окна открывался вид на Нью-Йорк с головокружительной высоты.
Панорама была восхитительна. То там, то тут вспыхивали в лучах солнца многочисленные открытые бассейны, солнце играло в оконных рамах, отражалось бликами от пластиковой обшивки небоскребов. Казалось, что город залит солнцем. — Если говорить о перспективах, то как вы считаете, Ричард, мы очень выиграем, если начнем запускать в космос, пусть даже пока в околоземное пространство, диски пятисотметрового диаметра? В обычных условиях планетолет монтируется на орбите в течение двух лет. Запустив программу астродирижаблей, мы снизим эти сроки до трех месяцев. Вот ответ на ваш вопрос, Ричард. Это радикальные изменения в нашей космической программе.
Чамберс вздохнул.
— Честное слово, Алекс, если бы я не знал вас хорошо, то решил бы, что вы лоббируете ярославцев. Но с вашим отношением к жизни это просто невозможно.
— Почему же, — возразил Круглов. — Я действительно лоббирую программу Ярославского завода. Именно потому, что она даст возможность в самые короткие сроки построить дешевый и мощный флот. А это в свою очередь решит все ваши транспортные проблемы, Дик. Разве все мы не к этому стремимся?
— Хорошо, хорошо, — засмеялся Чамберс. — Давай договоримся, мы увеличиваем ассигнования на ярославскую программу, а ты временно снимаешь запреты хотя бы с четырех траспортников.
— Дик, — становясь серьезным, сказал Круглов. — Я отстранил от полетов только пилотируемые транспортники. Дело касается жизни людей. Ты бы разрешил своему сыну лететь на корабле, у которого выработаны все ресурсы, выработаны до опасных пределов? Ты бы разрешил ему лететь на такой посудине хотя бы до Луны?
Чамберс вздохнул.
— Я тоже беспокоюсь не за себя. У нас нет других кораблей. И мы не можем сорвать поставки продовольствия на внешние станции или обречь на голод ребят с Марса.
— Если на транспортнике взорвется реактор, — упрямо сказал Круглов, — Внеземелье все равно не получит продовольствие. А мы потеряем межпланетчиков. И мне не хочется, чтобы их хоронили раньше времени, пусть даже с траурным митингом и под их национальные гимны. Напрасно стараешься, Дик. Своего решения я не изменю. Впрочем, ты начальник, ты можешь положить мои акты в стол. Только хватит ли у тебя для этого совести?
Некоторое время они смотрели в глаза друг другу — один несколько рассерженно, другой с осознанием собственной правоты. Первым отвел глаза Чамберс.
— Значит, ты не уступишь, — сказал он. — Хорошо, оставим этот разговор. Конечно же, я не стану отменять распоряжения моего чрезвычайного инспектора. Придется поторопить верфи. Займешься этой работой. Но только чуть позже. Готовься, тебе придется лететь на орбиту.
— Что на этот раз? — спокойно осведомился Круглов.
