Она сидела, откинувшись на мягкую спинку кресла, Дюмарест наблюдал за ней. В девушке произошла явная перемена, она была зажата, на лице написана суровая решимость. Неудивительно, что ей так нужно было набраться сил. Он надеялся, что оказал ей помощь.
— Мы опоздаем, — ворчал Селкес. — Но не важно. Ради торжественного появления мы можем себе позволить быть немного непунктуальными.
Но так думал не только он. Через секунду после них пристал другой плот, и Монтарг направился к ним. Он улыбался.
— Виручия, дорогая, как я рад тебя видеть. Ты хорошо выглядишь. Лекарство, которое ты приняла вчера ночью, оказалось подходящим. Тебе следует продолжать лечиться.
— Хватит, Монтарг, — оборвал его Селкес.
— Вам неприятна правда? Ладно, этому нельзя помочь. Я доволен, что Виручия последовала моему совету и взяла себе в постель мужчину. Ей повезло, что нашелся такой, который согласен с ней сотрудничать. Однако о вкусах не спорят.
Дюмарест выступил вперед:
— Вы сейчас извинитесь. Немедленно.
— Извинюсь? Перед вами?
— Перед леди Виручией.
— А если я не извинюсь? — Глаза Монтарга метали молнии.
— У вас правильные черты лица. Было бы жаль портить их, но, если вы не извинитесь, я увижу цвет вашей крови.
— Он хочет сказать, что разобьет тебе нос, Монтарг, — вмешался Селкес. — И я уверен, что он это сделает. На твоем месте я бы попросил прощения. В конце концов, твое замечание было очень дурного вкуса.
— Ты заставляешь нового Владыку просить прощения у пса с арены?
— Ты еще не Владыка, Монтарг. И просить прощения надо у Виручии, а не у Дюмареста.
Он не собирался извиняться. Дюмарест был в этом уверен и слегка приблизился к Монтаргу, который судорожно сжал свой рукав. Как только тот вынет оружие, он сразу начнет действовать, одной рукой схватит за руку, а другой нанесет удар по горлу.
— Да не важно, Эрл. — Виручия мягко дотронулась до его руки. — Я привыкла к насмешкам Монтарга. И сейчас не время ссориться, Совет ждет.
Они восседали за длинным столом, высшие граждане Дрейдеи, мужчины и женщины с приличествующим случаю торжественным выражением лица. Дюмарест наблюдал за ними, заняв свое место на галерее. Рядом с ним толстый торговец с детским наслаждением сосал конфету.
— Это самая колоссальная вещь, которую я видел, — зашептал он. — Чорзел правил так долго, что я уже и не думал, что это когда-нибудь случится. Вы интересуетесь политикой?
— Я думал, что это будет простая формальность.
— Так и должно быть. Человек умирает, а его наследник наследует, но все не так просто. У Чорзела не было детей, и Совет должен решить, у кого из претендентов больше прав. — Он сунул в рот еще одну конфету. — Вы поставили на кого-нибудь?
Дюмарест засмеялся:
— Я слыву игроком.
— Ставлю два к одному за Монтарга. Пари?
— Вы думаете, он победит?
— Надеюсь, что нет, но боюсь, что победит. — Толстяк наклонился над барьером, когда служитель призвал всех к тишине. — Ладно, начинается.
Председательствовал Андреас. Он стоял, старый, прямой, одетый в темные одежды, и его надтреснутый голос далеко разносился под сводами зала:
— Это заседание Совета созвано Селкесом. Имеются ли какие-нибудь возражения?
Это было частью ритуала, но всегда приходилось ему следовать.
— Чорзел скончался. Дрейдея осталась без Владыки. Власть на планете переходит к Совету, пока мы не определим законного наследника.
Один из членов Совета спросил:
— Нет ли сомнений насчет обстоятельств его смерти?
Это была простая формальность, но полагалось следовать установленной процедуре.
— Никаких. Врач Хамейн вместе с тремя коллегами подписал заключение под присягой, и тело было осмотрено семью членами нашего Совета. Имеются официальные свидетельства и подписи. — Он замолчал и выпил глоток воды. — Мы столкнулись с беспрецедентной ситуацией. После смерти Чорзела не осталось детей. Он был самый старший из трех братьев и получил свое наследство в обычном порядке. Виручия и Монтарг — дети его двух братьев-близнецов. Каждая из сторон заявляет свои права наследования.
Лениво развалившись на своем месте в конце стола, Шамар произнесла:
— Без сомнения, один из претендентов имеет большие права?
— Именно это мы должны определить. Монтарг, что у вас?
Монтарг встал, высокий и надменный, драгоценные камни сверкали на его пальцах и шее. Он произнес:
— Поскольку мой отец и отец Виручии были близнецами, вопрос первородства не возникает. Однако я старше ее на год и поэтому имею большие права.
— А вы что скажете, Виручия?
— Даже учитывая, что Монтарг старше, я все же имею большие права. Моя мать по прямой линии происходит от первого Владыки.
— Это ложь!
— Монтарг! — Андреас стукнул кулаком по столу. — Как вы осмелились повысить голос в Совете?
— Но тем не менее, это ложь. Лиза принадлежала к семейству Крон. Всем известно, что первого Владыку звали Дикарном. — Он презрительно пожал плечами. — Сразу видно, сколь невелики ее права, если она прибегает к столь лживому приему.
— Не настолько. — Пециа встал со своего места. — Первым Владыкой был все-таки Крон. Если ее мать происходит по прямой линии от него, то ее права неоспоримы. Виручия должна стать следующей Владычицей Дрейдеи.
— Первым был Дикарн!
— Нет, Крон!
Толстяк рядом с Дюмарестом присвистнул при виде подымающейся в зале заседаний бури:
— Смотри, это почище арены. Будет о чем рассказать жене! Погляди на Монтарга! Если бы взгляд мог убивать, Виручия была бы уже мертвой. Ну и битва!
— Не понимаю, из-за чего такие страсти?
— Это старый спор, но я никогда не думал, что может дойти до такого. Когда сюда опустился первый космический корабль, естественно, что его владелец объявил планету своей собственностью. Большинство людей думает, что его звали Дикарн, и каждый Владыка подтверждал свое родство с ним по прямой линии. Это вполне справедливо, но ходят упорные слухи, что не Дикарн был настоящим владельцем корабля, а Крон. До сих пор это было не важно, потому что не находилось никого, кто бы это оспаривал. Если бы у Чорзела, например, остались дети, этого бы и сейчас не произошло. Но детей у него не было, а Виручия и Монтарг идут голова в голову. Он старше, но очень многие предпочли бы увидеть на месте Владыки Виручию. С такими почти равными шансами они сделают все возможное, чтобы увидеть ее Владычицей.
— Ты думаешь, она добьется своего?
— Сомневаюсь. У Монтарга есть преимущество. Его могут не любить, но вряд ли кто оспорит его права. А ты знаешь, как бывает, всегда найдутся такие, которые становятся на сторону победителя. — Он крякнул, когда шум стих. — Я надеюсь, что она победит.
