начиналось каждое утро в лагере астроархеологов. Красное полотнище со стилизованным изображением двух черных совмещенных треугольников с глазом в центре как раз взвивалось в бледно-розовое небо, трепеща на горячем ветру, когда интролет с тремя пассажирами опустился на взлетно-посадочной площадке. Построенные в каре астроархеологи отсалютовали символу своей профессии и только тогда обратили внимание на прибывших. Один из них узнал Генри Сигурна и приветственно помахал ему рукой. Это был малорослый, но широкоплечий крепкий мужчина. Лицо его было красным от загара, а похожий на картошку нос облупился. Крепыш, хоть и доставал высокому скандинаву лишь до плеча, но так стиснул его в своих медвежьих объятиях, что тот только крякнул.
– Рад видеть тебя, Генри! – густым басом сообщил астроархеолог.
– И я тебя, Питер! – откликнулся Сигурн. – Познакомься! Это мои друзья. Лейла Хазред и Дэни Николсон.
– Петр Воронин, – представился крепыш. – Николсон?.. А вы не родственник, случайно, Десмонда Николсона, ученого, который сформулировал одноименный парадокс?
– Это мой отец.
– Отлично! – обрадовался Воронин. – Вас обязательно надо познакомить с профессором Стаффордом, начальником экспедиции.
– Не вижу смысла, – покачал головой Дэни. – Я ведь не мой отец. Ценнее банки пива ничего в своей жизни не открыл.
– Я тоже! – отмахнулся крепыш. – Однако какие наши годы! У нас еще все впереди.
– А в чем заключается парадокс Николсона? – осведомилась любознательная Лейла.
– Парадокс Николсона гласит: «Природа не может вместить разумных существ больше, чем в состоянии их произвести».
– Хм, звучит несколько игриво.
– Тем не менее это весьма глубокая мысль, – откликнулся Воронин. – И мы надеемся найти ей подтверждение.
– Какое еще подтверждение, Питер? – спросил Генри.
– С разрешения Бэзила Стаффорда, – быстро сказал крепыш, – вы увидите и узнаете все, что он сочтет нужным показать и рассказать. Думаю, сыну своего знаменитого коллеги и его друзьям он не откажет.
Руководитель раскопок, профессор астроархеологии Научно-исследовательского центра Сочинского университета Бэзил Стаффорд и в самом деле обрадовался сыну своего давнего научного оппонента. Он принял друзей у себя, в превосходно оборудованном для полевого лагеря кабинете. В легком щитовом домике был и кондиционер, и компьютерный терминал, и плетеные кресла, в которых расположились гости. Хозяин кабинета любезно предложил им холодный лимонад, ибо снаружи изрядно припекало. Покуда гости утоляли жажду, профессор беззастенчиво разглядывал Дэни, словно пытался отыскать в нем сходство с давно погибшим коллегой. Николсону-младшему это разглядывание не понравилось, но он не подавал виду.
– Знаете, молодой человек, – заговорил, наконец, Стаффорд, – а ведь ваш папенька мог бы сделать блестящую карьеру. Столь изящно мыслящего ученого, как он, я никогда больше не встречал. Один этот его парадокс чего стоит. Казалось бы, ерунда, пустячок, но если вдуматься – мороз по коже. Что это значит – «природа не может вместить больше, чем в состоянии произвести»? О чем это? Обо всей совокупности ныне обитающих во Вселенной разумных? Как бы не так! Обо всех, кто когда-либо обитал и будет обитать в ней! Вы можете представить всю эту массу мыслящих?! Я – нет! А вот отец ваш, похоже, мог, но… Склонность к авантюрам не позволила ему расширить и углубить эту мысль. Он слишком увлекался химерами. Легендами, слухами, случайными находками… А наша наука – это колоссальный, но кропотливый труд. Да вы и сами все увидите. Пойдемте, покажу истинный масштаб нашей работы.
Гигантский размах астроархеологических раскопок в Долине Оборотней и в самом деле поражал воображение. Гостям профессора Стаффорда понадобилось не менее получаса полета, прежде чем они оказались возле бруствера грандиозного раскопа. В трех километрах от него возвышался громадный курган. Подвесными вагонетками по канатной дороге к нему доставляли вынутый, тщательно просеянный грунт. Сам раскоп был загроможден строительными лесами, по которым карабкались темные, словно муравьи, фигурки астроархеологов. Складывалось впечатление, что здесь раскапывают город, не меньше. Правда, на первый взгляд, никаких видимых результатов это муравьиное копошение не приносило.
– А что вы здесь копаете? – осведомилась Лейла.
– Представьте себе, понятия не имею, – пробурчал профессор.
– Поясните, пожалуйста…
– Есть гипотеза, что когда-то нашу Галактику населяла высокоразвитая разумная раса, которую мы за неимением более подходящего термина называем оборотнями. Считается, что тела их обладали высокой молекулярной пластичностью, и потому они не имели определенного облика. К сожалению, надежных доказательств этой гипотезе пока что найдено не было. Как и доказательств самого существования оборотней. Лично я придерживаюсь другой гипотезы и надеюсь отыскать здесь подтверждение ей.
– И в чем же она заключается?
– Не все сразу. Сначала вы должны на кое-что взглянуть.
И Стаффорд решительно двинулся к трапу, который вел с бруствера к верхней площадке лесов. Гости астроархеологов спустились на три этажа и оказались у тщательно расчищенной стены, словно выстланной прозрачными чешуйками то ли кварца, то ли слюды. Чешуйки эти были плохо пригнаны друг другу и поэтому торчали вкривь и вкось, а может быть, просто отслоились от времени. Здешнее светило, уже подбиравшееся к зениту, отражалось в каждой из них крохотными дисками, вызывая удивительный оптический эффект. Не сразу можно было разобрать, что именно происходит. Астроархеолог оглядел своих экскурсантов, словно высматривая добровольца, затем поманил к себе Николсона-младшего. Тот нехотя подчинился.
– Пожалуйста, встаньте вот здесь, – попросил Стаффорд. – Смотрите внимательно, но не прямо перед собой, а чуть вбок. Так-так… Вот, правильно.
Дэни послушно замер в указанном месте, заслонив спиною солнечный свет и таким образом создав затененный участок. Всмотрелся в размытую тень, которая, вероятнее всего, была его собственным искаженным отражением, которое вдруг стало четким, но Дэни в испуге отшатнулся, и снова, кроме смутной тени, ничего разглядеть стало невозможно. Завороженный загадочным превращением, Николсон-младший постарался занять прежнее положение. Полшага вправо, полшага влево, и вот он уже всматривается в изображение чужака, черты которого словно оплывают, постепенно теряя человеческий облик. Фасеточные глаза, подрагивающие усики на клинообразном подбородке, клешнеобразные выросты вместо рук, пульсирующий горловой мешок и фиолетовая, в черных прожилках перепонка между верхними и нижними конечностями…
– Ну, что вы увидели? – нетерпеливо осведомился профессор.
– А вы разве не смотрели сюда?
– Смотрел, – сказал Стаффорд. – Мы все здесь побывали и, судя по рассказам коллег, двух одинаковых отражений никто не видел. Боюсь, что количество возможных вариантов равняется бесконечности.
– Я тоже хочу посмотреть! – заявила Лейла.
Дэни охотно уступил ей место. Девушка долго и печально всматривалась в «свое» отражение, наконец молча отошла в сторонку. Никто не решился спрашивать у нее, что она увидела. Генри единственный из гостей, кто не стал скрывать того, что ему открылось в загадочном кварцево-слюдяном зеркале, и принялся охотно описывать странную тварь, явившуюся ему. Впрочем, никто к его рассказу особенно не прислушивался.
– Так в чем же заключается ваша гипотеза, профессор? – спросила Лейла.
