– Насколько я понимаю, месье Эндимион, Бродяги прилетели на корабле с Биосферы Звездного Древа, которое нам выпало счастье посетить. А остальные, как я понял из переговоров месье Ростина, ведущихся на все более повышенных тонах, телепортировались на корабль в точности так же, как вы телепортировались сюда.
Я чуть не подскочил. Новость меня ошарашила. Мне почему-то казалось, что я – единственный, кому хватило ума, благодати и не знаю чего еще, чтобы сделать первый шаг. И вот я узнаю, что и Рахиль, и Тео, и старая аббатиса проделали то же самое, и… хорошо, допустим, далай-лама, Рахиль и Тео последовали за Энеей одними из первых… но Джордж и Джигме? Должен признаться, я даже слегка расстроился. Но и обрадовался тоже. Значит, тысячи человек – те, кто лично знал Энею и принял учение из ее рук, – уже готовы сделать первый шаг. А остальные… Даже трудно себе представить: миллиарды и миллиарды людей, свободно перемещающихся в любую точку пространства!
Мы приземлились в заброшенном городе на рассвете, когда небо на востоке уже начало светлеть и на его фоне черным прорисовывались горные пики. Я тут же соскочил на землю и помчался к башне, позабыв об андроиде и о священнике – так мне не терпелось поскорее увидеть Мартина Силена. Старик наверняка будет счастлив видеть меня, он наверняка будет мне благодарен, ведь я так много сделал, я выполнил почти все его невыполнимые требования – Энея ускользнула из ловушки, устроенной Церковью в Долине Гробниц Времени, Священная Империя разрушена, Церковь, извратившая свое учение, повержена, Шрайк, судя по всему, больше не досаждает человечеству, – все в точности, как хотел старый поэт в тот хмельной вечер больше десяти лет назад. Да, он должен быть счастлив и благодарен.
* * *
– Тебе понадобилась офигенная уйма времени, чтобы притащить сюда свою ленивую задницу! – заявила мумия из паутины трубок и проводов систем жизнеобеспечения. – Я уж думал, придется мне самому отправляться хрен знает куда и выволакивать тебя за уши, а то сибаритствуешь там, как какой-нибудь богатый гребаный педик двадцатого века.
Изнуренное существо, парящее в окружении машин, мониторов, респираторов и сиделок-андроидов, ничуть не напоминало поульсенизированного старика, с которым я прощался меньше чем десять лет – моих – и всего два года – его – назад. Даже вместо голоса звучала электронная интерпретация его кряхтения и сопения.
– Ну, кончил пялиться, или тебе продать еще билет в балаган с уродцами?!
– Извините… – Я покраснел так, будто меня застали за чем-то неприличным.
– Из извинений шубу не сошьешь. Ты докладывать собираешься или просто будешь торчать тут, как неотесанная деревенщина? Собственно, ты и есть неотесанная деревенщина.
– Докладывать? – Я развел руками и поставил скрайбер на столик-каталку. – А я думал, главное вы знаете.
– Главное?! – взревел синтезатор. – Да что ты знаешь о главном, засранец?!
Последние сиделки поспешно скрылись из виду.
Меня охватил гнев. Видимо, мозги у старого ублюдка размягчились окончательно, а вместе с мозгами – и хорошие манеры, буде таковые вообще у него когда-либо имелись. Минуту в комнате висела тишина, нарушаемая лишь уханьем механических мехов, вдувавших воздух в бездействующие легкие умирающего. Наконец я обрел дар членораздельной речи.
– Доложить. Хорошо. Большая часть того, о чем вы просили, исполнена, месье Силен. Энея покончила с Империей. Шрайк, по-видимому, исчез. Человеческая вселенная навсегда изменилась.
– «Человеческая вселенная навсегда изменилась», – саркастическим фальцетом передразнил синтезатор. – А я тебя, придурок, просил… А девчонку просил… навсегда менять эту сраную вселенную?
Я вновь вернулся мыслями к тому разговору и покачал головой:
– Нет.
– Вот-вот! – проворчал старик. – Наконец-то извилины зашевелились! Господи Иисусе, Боже мой, мальчик, мне уже стало казаться, что ты в этом Шредингеровом мусорнике окончательно поглупел, если такое вообще возможно.
Я молча ждал. Может, если подождать достаточно долго, он просто тихо умрет?
– Так о чем я просил перед твоим уходом, вундеркинд? – поинтересовался старик тоном разъяренного учителя.
Я попытался вспомнить, что он еще требовал, кроме того, чтобы мы с Энеей уничтожили железную тиранию Священной Империи. Шрайк? Нет, он не о том сейчас говорит. Коснувшись Связующей Бездны, я быстро отыскал там его слова, сказанные мне на прощание. Я тогда уже готовился вылететь на ковре-самолете, чтобы спасти Энею.
«Давай отправляйся, – сказал мне старый поэт. – Энее сердечный привет. Скажи ей, что дядюшка Мартин хочет побывать перед смертью на Старой Земле. И что старому пердуну не терпится услышать, как она „субстанций, форм и звуков явит суть“. Вот оно, самое главное».
– Ох, – выдохнул я. – Как мне жаль, что тут нет Энеи.
– Мне тоже, мой мальчик, – прошелестел старик собственным голосом. – Мне тоже. И не приноси сюда эту жестянку с пеплом. Я вовсе не то имел в виду, когда говорил, что перед смертью хочу еще разок повидаться с племянницей.
Я только кивнул: под горло подкатил ком, в груди мучительно заныло.
– Ну а остальное? – настойчиво повторил поэт. – Ты собираешься выполнить мое последнее требование или будешь стоять тут, ковыряя пальцем в своей тупой заднице, и дожидаться, пока я помру?
– Последнее требование? – переспросил я. Да, мой «IQ» в присутствии Мартина Силена явно понизился пунктов на пятьдесят.
Синтезатор горестно вздохнул.
– Давай сюда стило, мальчишка, если хочешь, чтобы я написал это тебе печатными буквами. Я хочу увидеть Старую Землю, пока не откинул копыта. Хочу вернуться туда. Хочу домой.
В конце концов было решено, что поэта извлекать из башни не следует. Медики-андроиды провели консилиум с медиками Бродяг, которым наконец позволили приземлиться, те провели консилиум с автохирургом корабля Консула, стоявшего прямо за башней, тот провел консилиум с медицинскими датчиками, опутавшими поэта – впрочем, он и так делал это постоянно, – и вердикт остался прежним. Если Силена перенести на борт корабля Консула или на борт звездолета-дерева или вообще вытащить из башни и перенести куда бы то ни было, самые минимальные изменения гравитации и давления скорее всего убьют старика.
Поэтому мы перенесли всю башню, прихватив заодно изрядный кусок Эндимиона.
Кет Ростин и Бродяги проработали все до мелочей, доставив с колоссального корабля полдюжины эргов. Позднее я прикинул, что в то чудное гиперионское утро в воздух подняли примерно десять гектаров земли, башню, корабль Консула, кубы Мебиуса с эргами, скиммер, кухонную пристройку, прачечную, кусок древнего здания химфака, несколько каменных домов, ровно половину моста через реку Пиньон и миллиона два тонн булыжников и песка. Взлет произошел абсолютно незаметно – эрги, тамплиеры и Бродяги настолько безупречно скомпенсировали все силовые поля, что мы даже ничего не почувствовали, только вдруг вместо мягких красок рассвета в круглом отверстии башни возникло усеянное немигающими звездами черное небо. Звезды кружились над нами, а мы с А.Беттиком и отцом де Сойей не сводили с них глаз, и я крепко держал старика за руку.
