Пока ничего не происходит, и я могу позволить себе немного поглазеть по сторонам, переключая камеры сферического обзора на соседние эскадрильи, на уменьшающиеся силуэты линкоров и авианосцев.
Где-то еще должно быть наше десантное соединение с кучей своих ударных кораблей, с устаревшими линкорами и эскортными авианосцами, фрегатами и мониторами. А из-за обратной стороны Наотара готовятся нанести отвлекающий удар конкордианские союзники — оперативное соединение «Тиштрия».
Никто, конечно же, не потрудился поставить нас в известность относительно полного стратегического замысла операции. Поэтому мне остается только догадываться, где и когда наши намерены высадить десант и будет ли он вообще высажен.
Мне также неясно, что это за загадочное «подкрепление», которое идет к джипсам на помощь, и как наше командование учло в своих планах появление новых астероидов.
Линейные силы, завершив развертывание боевых порядков, двинулись самым полным ходом. Сейчас их скорость лишь в полтора-два раза уступает нашей.
Когда мы войдем в атмосферу Наотара, линкоры приблизятся к каравану джипсов на дистанцию в половину синхронного выстрела. Беглый огонь главного калибра с такого расстояния должен быть убийственно точен. Остается надеяться, что так и случится.
Но уже сейчас линейные силы начинают разыгрывать увертюру к своей главной партии.
В наушниках пищит предупредительный сигнал.
Аппаратное разрешение камер моего «Горыныча» не позволяет увидеть подробностей — как раскрываются створки люков, как выползают из бронированных казематов ракетные контейнеры и вдоль корабельных бортов текут неприметные струйки кристаллизовавшегося пара. Я вижу главное: вспышки, десятки вспышек вокруг линкоров и фрегатов.
Это и есть начало генерального сражения: первый ракетный залп.
Во время боев с джипсами выяснилось, что корабельные ракеты класса «космос—космос» — даже сверхмощные «Пасифики» — против их астероидов не очень эффективны.
Однако во время интенсивного обстрела джипсы вынуждены тратить большую часть своих энергетических ресурсов на противоракетную оборону, а главное — у истребителей-гребешков возникают проблемы со взлетом.
Противников страшнее этих сверхманевренных истребителей нашим флуггерам еще встречать не доводилось. Поэтому сдержать проклятые гребешки на базах в недрах астероидов — пусть даже путем непомерного расхода ракет — главная задача флота на первом этапе операции.
Похоже, джипсы это понимают очень даже хорошо.
«Асмодеи» сразу же спускают нам новые цели: вокруг астероидов один за другим появляются истребители противника. Как черти из табакерки…
Ага, а вот еще новость. Похоже, несколькими минутами раньше начали ракетную атаку и конкордианские корабли: стая каких-то громоздких аппаратов вынырнула из-за планетного диска и быстро приближается к каравану.
Здорово придумано!
Отвлекающий ракетный удар Конкордии в данном случае стал основным. Не успели джипсы вывести в космос и четверти своих истребителей, а конкордианские трехсоттонные дуры уже начали рваться прямо в гуще их астероидного роя!
Уцелевшие истребители джипсов дробятся на две жидкие группы: одна разворачивается против флота Объединенных Наций, другая — против проявивших себя пока что лишь ракетной атакой кораблей Конкордии.
Наша же ударная армада на полной скорости обходит астероидный караван стороной. Если джипсы нас все-таки заметили, должно быть, недоумевают: что за бокоходы эти земляне?
Вместо того, чтобы сразу вслед за ракетным ударом навалиться всей массой на караван (как уже пытались сперва конкордианцы, а потом, сдуру, и наши), главные силы москитного флота ведут себя так, будто намерены атаковать Дромадер — местное солнце, — а вовсе не зловредные астероиды.
Итак, мы на боевом маршруте. Мы уже двадцать минут принимаем участие в генеральном сражении, а все еще целы. От учений в группе Флоры наша операция пока что отличается только в лучшую сторону.
В космосе — таком, казалось бы, однообразно пустынном и диком — тоже есть своя особая топография. Есть великолепные звездно-планетарные ландшафты, есть укромные уголки сказочной красоты, есть черные вонючие дыры и серые омерзительные клоаки.
Об этом много и со вкусом могут порассказать волки Дальнего Внеземелья. Но и моего, весьма скромного опыта хватило, чтобы проникнуться эстетическими нюансами грандиозного серебристо-черного великолепия.
Скажем в ближайших окрестностях Земли всегда празднично. Космические лаборатории и заводы, орбитальные крепости, тысячи мелких спутников, мусорщики, монтажные универсалы, магистральные лайнеры и контейнеровозы, копейные наконечники патрульных фрегатов и убедительный утюг линкора у горизонта видимости…
Все это обсыпано огоньками, светофорит дюзами, подсвечивает пространство вспышками плазменной сварки и огромными монтажными прожекторами. Я не говорю уже о том, как прекрасны, каждая по-своему, обе стороны Земли, дневная и ночная, на фоне которых текут техногенные реки наших космических челноков!
Чем ближе к Луне, тем скучнее, но все равно есть на что поглазеть — хоть на те же купольные города в знаменитых кратерных цирках. Даже над ночной стороной Луны, где, конечно, темновато, не покидает ощущение, что ты по-прежнему дома. Ну, может, не дома, а в саду. В темном малиннике.
За орбитой Луны, если двигаться в направлении Солнца, как-то тревожно. Земля становится все меньше, а Венера не спешит увеличиваться, да и не всегда ее сыщешь — может ведь гулять и где-то по ту сторону Солнца.
А вот зато светило наше центральное припекает все сильнее.
Автоматически включаются светофильтры. И, сфокусировав камеры переднего обзора на крае солнечного диска, ты воочию убеждаешься, что солнышко-то наше — никакая не монетка золотая на голубом небе. А огромное косматое чудовище, закутанное в протуберанцы, бурлящее в извечном термоядерном самосожжении.
Грозный, будоражащий нервы пейзаж.
Тоска зеленая подступит к горлу и начнет душить насмерть, если взять направление прочь из плоскости Солнечной системы. Чем-то сродни восхождению на огромную лысую гору, подножие которой утонуло в угольно-черном тумане.
Нас на учебном авианосце «Дзуйхо» однажды завезли в настоящий чистый космос, примерно на пятьдесят астрономических единиц над плоскостью Солнечной системы. Чтобы, значит, мы психологически адаптировались к действиям без привычных визуальных привязок. Мы летали только по данным приборов, по азимутам и пеленгам систем целеуказания.
