Нам так мало достаётся положительных эмоций, подумал Николас, нужно ценить и ловить их крупицы, иначе воля станет слабеть. Я хотел сблизиться с Эрвином, чтобы поберечь ценного для нас человека, узнать его лучше и прикрыть в случае необходимости. Теперь я хочу этого ещё и потому, что он мне симпатичен. Это нормально.
— Она вам не понравится, — продолжил Николас со вздохом. — Но лучшей я не придумал.
Фрайманн озадаченно наклонил голову к плечу.
Николас помолчал, шутливо приподняв бровь.
— Кто из ваших бойцов был в увольнении неделю назад? — спросил он с напускной строгостью. — На них поступили жалобы.
— Строгофф, Коул, Перес, — ответил Фрайманн после паузы. — Не сомневаюсь. Эти могли. Что они натворили?
Вид у него был вместе суровый и послушный: он старательно подыгрывал Николасу, хотя это не слишком хорошо ему удавалось. Николас едва сдерживал смех. Ах, железяка…
— Разгромленное кафе, две разбитых машины, травмы лёгкой и средней тяжести у районного юношества, — скорбно сказал он. — Однако… жалоба не подписана, никаких имён в ней нет, адреса не указаны, свидетельских показаний снять не с кого. Таким образом, нельзя точно установить, был ли это именно Строгофф с компанией или кто-то ещё. В сущности, дело дутое. Но я, как человек вам не доверяющий и не симпатизирующий, намерен отнестись к нему со всей серьёзностью. И обругать вас на чём свет стоит.
Эрвин по-строевому вскинул голову и расправил плечи.
— Я готов.
Николас рассмеялся. Несколько секунд Фрайманн ещё строил подобающую мрачную мину, а потом присоединился к нему.
Купа зелёных земных деревьев осталась позади, открылся вид на стрельбища и плац. Стрельбища пустовали. По плацу под ритмичную непристойную речёвку бегали трусцой полуголые бойцы. Капли дождя стекали по мускулистым спинам. Без смены направления, орал сержант, без смены темпа спиной вперёд марш! Команду выполнили непринуждённо и будто лениво, без рвения, но сержант явно остался доволен и что-то одобрительно пробурчал. Николас смутно удивился: разве в армии не добиваются чёткости, слаженности? Бравого вида?..
— Это не бег, — сказал Эрвин, точно прочитав его мысли. — Бойцы отрабатывают элемент ки-системы. Николас… вы прибыли с проверкой. Возможно, вам в самом деле будет интересно посмотреть на нашу жизнь?
Реннард взглянул на него с улыбкой.
Улыбка вышла немного натянутой, потому что он чувствовал странную неловкость. Кажется, всё шло хорошо, Эрвин приглашал его в гости… что может быть естественней взаимной симпатии? Это нервы, подумал Николас, остаточное нервное напряжение, которое всплывает в неподходящие моменты. Нужно обратиться к врачу. В менее спокойной ситуации такое может очень навредить делу. Хорошо, что хотя бы сейчас я в безопасности… могу зафиксировать проблему и отложить решение.
Фрайманн ждал. Лицо его оставалось невыразительным, но во взгляде и во всей позе нарастало напряжение.
— После всех дел, конечно, — наконец, неловко, отрывисто добавил он.
Николас осознал, что непозволительно затянул с ответом, и в стеснении стёр дождевую воду со лба.
— Конечно, Эрвин. Спасибо, — сказал он. — Для меня это честь.
Эрвин не повёл его в штаб. За стрельбищем комбат свернул на какой-то тихий проулок, весь утопавший в зелени, где и сообщил Николасу, что в его рабочем кабинете стоит чья-то наблюдательная плюс-камера. Фрайманн не знал, чья. Это могла быть одна из обязательных камер товарища Лауфера или одна из необязательных — товарища Шукалевича, но кабинет свой Эрвин в любом случае не жаловал.
— Я живу в третьем корпусе, — сказал он. — То есть я там сплю. Камер там нет. Если вы не возражаете, Николас…
— Ничуть, — ответил тот.
Он не очень понимал, почему бы он мог возражать. Кажется, они с Эрвином сегодня то и дело заставляли друг друга чувствовать неловкость.
Впрочем, на то она и внеплановая проверка с выговором.
Они поднялись на крыльцо, и Эрвин открыл тяжёлую деревянную дверь.
В коридорах третьего корпуса было пусто и чисто — настолько чисто, что даже запах пота и ношеной одежды, обычный для казарм, почти не ощущался. На тумбочках по углам цвели земные цветы, подоконники блистали белизной и даже стулья, выстроенные рядами у стен, казались только-только отлакированными.
Из-за угла доносились голоса, искажённые и умноженные эхом большого пространства. Командами звучали слова на незнакомом языке, и Николас вспомнил по ки-систему: должно быть, там располагался крытый спортзал и кто-то проводил тренировку.
— Лейтенант Дерри обучает новобранцев, — сказал Фрайманн. — Основные элементы. Правильное дыхание. Как раз перешли к третьей фазе.
Николас о базовых элементах ки-системы имел представление довольно смутное, но понимающе кивнул. Они с Эрвином повернули за угол, и он увидел слева от себя распахнутые двери спортзала и услышал напряжённый гул кондиционеров. Фрайманн остановился — чуть в стороне, в тени, но так, чтобы видеть происходящее в зале. Реннард пристроился рядом.
В зале стояли шестеро рядовых, в полевой форме, но босые. Бледный носатый лейтенант вколачивал в бритые головы основы ки.
— Тебя нет, — убедительно говорил он, остановившись перед светловолосым высоким парнем. — Нет тебя здесь. Стой так, чтоб я сквозь тебя стену видел! Третья фаза, раз, два!..
Тут он заметил комбата и на секунду замолк. Но, по-видимому, такие проверки были обычным делом. Лейтенант сделал вид, что в упор не видит начальства, развернулся и прошёл к дальней стене зала.
— Рядовой Кун, — взрыкнул он, стоя к новобранцам спиной, — для чего нужна третья фаза дыхания в ки-системе?
Рядовой набрал воздуха в грудь.
— Для повышения безопасности личного состава при операциях!
— Чушь собачью несёшь, — сказал лейтенант и посмотрел через плечо.
Рядовые подобрались.
— Для того чтобы нервы гражданские беречь, она нужна, — сказал Дерри. — Поднимаешься ты на седьмой, скажем, этаж зачищать, скажем, притон. А ниже и выше спят порядочные люди. Чтобы они не обосрались в своих тёплых постельках, ты входишь в третью фазу. И тебя нет. Не видно, не слышно. Пришли бойцы Отдельного батальона, прибрались, стало чисто. Никто ничего не заметил. Понял?
— Так точно, товарищ лейтенант!
— Молодец. Третья фаза, раз, два!..
Николас посмотрел на Эрвина. Лицо Чёрного Кулака стало невыразительным. Несколько мгновений спустя Фрайманн подался вперёд, поймал взгляд подчинённого и безмолвно поманил его к себе. «Держать фазу!» — рявкнул тот бойцам и пошёл к комбату. Фрайманн отвёл его в сторону, так, чтобы не было видно из зала.
