— Вам точно известно, что это такое? — уточнил аптекарь за стойкой.
Мужчина кивнул:
— Регулярно его принимаю.
Аптекарь со вздохом принял у него кредитку и сделал заказ. На прилавок выскочили пять цилиндрических тюбиков.
— Дело ваше, — сказал он клиенту, который сунул покупку в карман и торопливо вышел.
Взглянув на Дейлта, аптекарь разразился смехом и протянул руку, видя, что тот поворачивается, собираясь уйти.
— Простите, сэр… Судя по выражению вашего лица минуту назад, вы, должно быть, из других миров.
— Что это значит?
— Наверняка подумали, будто стали свидетелем очень рискованной противозаконной сделки.
— А разве не так? Ведь этот препарат предназначен исключительно для безнадежно, смертельно больных.
— Именно, — согласился аптекарь. — Для подавления всех телесных ощущений и стимуляции самых приятных фантазий больного. Когда я приготовлюсь отправиться в последний путь, надеюсь, кому-нибудь хватит ума и жалости мне его впрыснуть.
— Однако покупатель признался, что регулярно его принимает.
— Угу. Пристрастился, наверно. По-моему, недавно в городе, никогда его раньше не видел.
— Да это же запрещенный наркотик!
— Поэтому я и понял, что вы из других миров. Видите ли, на Толиве не существует запрещенных наркотиков.
— Быть такого не может!
— Уверяю вас, сэр. Желаете что-нибудь заказать?
— Нет, — отказался Дейлт, медленно повернулся и пошел прочь. — Ничего, спасибо.
— К этой планете надо немножко привыкнуть, — заметил он Парду, переходя дорогу по направлению к парку и сев на траву под местным хвойным деревом.
— Да. Здесь явно не признают обычных табу, которые человечество унесло с собой с Земли в период раскола миров.
— Кажется, кое-какие из этих табу мне вполне симпатичны. В книжной лавке товар положительно омерзительный. Сплошная деградация. А свободная возможность пристраститься к наркотику, располагая парой кредиток, определенно преступна.
— Но ты должен признать, что народ тут довольно приличный и цивилизованный, несмотря на отказ от нескольких традиционных для человеческой культуры запретов. Согласись.
— Ну ладно, соглашусь.
Дейлт взглянул в другой конец парка, заметив, что у белого монумента собралась небольшая толпа. На темном пятне у вершины сооружения загорелась надпись, не читаемая на таком расстоянии. На глазах у него из платформы поднялся цилиндр, оттуда выдвинулся некий жесткий придаток на одном шарнире с прикрепленным к концу предметом, похожим на плеть. На платформу втащили молодого человека без рубашки. Поднялась какая-то возня, после чего стало видно, что юношу за руки привязали к столбу.
А потом однорукая машина принялась хлестать его по обнаженной спине.
— Выпейте, и давайте поговорим, — предложила Эл.
— Да говорить особенно не о чем, — коротко отрезал Дейлт. — Я немедленно покидаю планету на первом же корабле.
Они молча выпивали под звон посуды и гул голосов в переполненном ресторане. Мысли Стивена упорно возвращались к невероятной сцене в парке. Он вспоминал, как сам неудержимо шагал по траве ближе, ближе, надеясь по каким-нибудь признакам убедиться, что тут просто разыгрывается представление. Но страдальческий крик наказуемого и вздувшиеся на спине рубпы не оставляли сомнений. Никто в парке, кажется, не обращал особого внимания на происходящее. Некоторые останавливались, поглядывали на горевшее вверху табло и лениво шли дальше.
Он тоже посмотрел на табличку:
«А. НЕЛЬСО
Обвиняется в угоне частного наземного автомобиля 9–6.
Приговор вынесен 9-20. Апелляция отклонена.
Приговорен к публичному наказанию силой 0,6 единицы Гомлера, которое будет приведено в исполнение 9-24».
Порка завершилась, табло погасло. Осужденного отвязали, помогли сойти с платформы. Дейлт пытался угадать, от боли или от унижения выступили слезы на глазах юноши, когда на платформу поднялась молодая женщина лет тридцати, с каштановыми волосами. На ней была какая-то шлейка, прикрывавшая живот и груди, оставляя спину голой. Ее в свою очередь привязали к столбу, снова вспыхнула надпись:
«Г.Т. ХЭММЕТ
Обвиняется в краже миниатюрной видеокамеры в универмаге 9–8.
Приговор вынесен 9-22. Апелляция отклонена.
Приговорена к публичному наказанию силой единицы Гомлера, которое будет приведено в исполнение 9-24».
Цилиндр поднялся, выдвинул руку, поднял, женщина зажмурилась, закусила нижнюю губу… Дейлт круто развернулся и побрел прочь.
— Варварство! — воскликнул Пард, когда они перешли через улицу, вернувшись к магазинным витринам.
— Что? А как насчет брезгливости?
— Выставленные для желающих голограммы с изображением половых извращений — одно, а публичная порка — совсем другое. Как предположительно цивилизованный народ допускает подобные зверства из каменного века?
— Не знаю и знать не желаю. Толива только что лишилась перспективного гражданина.
В глаза вдруг бросилось знакомое лицо. Это была Эл.
— Привет! — воскликнула она, запыхавшись. — Извините за опоздание.
— Я даже не обратил внимания, — холодно ответил он. — Слишком увлекся атавистическим зрелищем в парке.
Она схватила его за руку:
— Пошли поедим.
— Уверяю вас, я не голоден.
— Ну, по крайней мере, выпьем и побеседуем.
Эл потащила его за собой.
— Давай, Стив. Интересно послушать, как она оправдает публичную порку.
Заметив у себя за спиной ресторанную вывеску, он пожал плечами и направился к входным дверям.
— Не туда, — остановила его спутница. — Этих на прошлой неделе лишили лицензии. Пойдем в «Лог», всего четверть квартала.
Она не пыталась завязать разговор по пути к ресторану. Дейлт позволил себе лишь однажды бросить взгляд в сторону парка. Оба не произнесли ни слова, пока не уселись за выпивкой. Скромную обстановку и тусклое освещение «Лог» компенсировал экстравагантным использованием настоящих живых официантов.
Только когда официант принес ему вторую порцию спиртного, Стивен, наконец, нарушил молчание.
— Вы хотели, чтобы я увидел порку, не так ли? — спросил он, глядя ей прямо в глаза. — Именно это имели в виду, говоря о «духе Толивы»? Что ж, я его сполна почувствовал, сыт по горло!
Эл со сводившей с ума терпеливой медлительностью потягивала напиток, а потом уточнила:
— И что такого возмутительного вы увидели?
— Порку! — Дейлт брызнул слюной. — Публичную порку! Подобные веши были запрещены на Земле задолго до того, как мы ее покинули!
