Роман Злотников - Мир Вечного. Лучший дуэт галактики (сборник)

Очередная партия вывалилась из шахты второго вентиляционного контура. В принципе Касьян ждал их именно оттуда. Судя по распределению абордажных групп первой волны, абордажем явно руководили из единого центра. И этот самый руководитель явно сделал правильный вывод из того, что сосредоточенная атака трех абордажных групп на батарейные падубы не привела к прекращению огня эсминцем. А значит, надо было изменить тактику.

На этот раз схватка длилась не в пример дольше, ибо нападавшие подкопили силы и навалились большой толпой. В принципе атака имела все шансы на успех, обороняйся здесь обычный абордажный наряд эсминца, вкупе с аварийными командами, но тут были еще «Бешеные медведи»…

Когда все закончилось, Касьян окинул взглядом заваленные трупами палубы, скользкие от крови трапы и хрипло приказал на корабельной волне:

— Батарейный отсек, рассчитаться и доложить о потерях!

И тут же перешел в свою сеть.

— Старгородский, как у тебя?

— Двое ранены, — тут же отозвался лейтенант и после короткой паузы добавил, — а абордажный наряд выбит на две трети.

Полубой покосился на нижние палубы и шумно вздохнул. У него дела были не лучше. Еще одна волна и… в этот момент внезапно умолкли орудия. Это могло означать только одно…

— Держать реактор, лейтенант, — рявкнул Касьян и, взмахнув саблей над головой, созывая своих, сиганул вниз.

Рубка была залита кровью. Большой обзорный экран треснул, будто в него ударили чем-то тяжелым. Трап, ведущий на командный уровень, был завален трупами нападавших. Причем, судя по характерным рваным разрывам на некоторых боевых скафандрах, тут поработали чьи-то маленькие свирепые челюсти. Из всей смены в живых оказалось только двое. Пожилой старшина с напрочь снесенной левой рукой, который сейчас как раз перетягивал культю собственным брючным ремнем, и тяжело со всхлипами дышащий лейтенант Зурабишвили. Его тяжелое дыхание стало понятно сразу же, как Касьян подошел ближе. Живот лейтенанта оказался рассечен надвое, причем, судя по всему, настолько глубоко, что был задет и позвоночник. Вываливающиеся кишки комендор придерживал левой рукой, а правой что-то набирал на своей консоли, упрямо закусив губу и смаргивая скатывающиеся со лба на ресницы капли пота. Похоже, он даже не слышал, что в рубке появился кто-то еще. Касьян повернулся к старшине.

— Где капитан?

Тот вытер правым рукавом пот с усов и хрипло доложил:

— Кирилл Владимирович-то… В реакторный отсек пошли, — он улыбнулся, и его лицо засветилось гордостью. — В русском флоте завет капитана Остен-Сакена помнят!

Полубой изменился в лице и рванулся к выходу из рубки. В этот момент Зурабишвили наконец закончил и, зло оскалившись, заорал что-то по-грузински. Корабль дрогнул, и одна из строчек на большом экране, обозначавшая какай-то из нападавших кораблей, мигнула и погасла. Но Касьян этого уже не видел…

До реакторного отсека он добрались, когда бой там уже затихал. Из всей команды «Б» на ногах остался один Старгородцев, который как раз рубился на трапе у распахнутой двери отсека. Впрочем, судя по количеству пиратов, которые лезли но трапу вверх, шансов продержаться больше минуты у него не было…

Первым, кто встретил их в реакторном отсеке, оказался «дед» Трегубов. Вернее, первым они заметили жерло плазмобоя, высунувшееся из-за пульта управления реактором, а уж следом за ним нарисовалось и сердитое лицо Трегубова.

— Ты чего «дед», — рявкнул Полубой, — с глузду съехал? Реактор-то в рабочем режиме!

— А все одно, — хмыкнул облегченно выдохнувший Трегубов, — сабельками-то махать я не шибко обучен, а так глядишь минуту-другую Кириллу Владимировичу и сберегу…

Касьян недоуменно покосился на него, а затем на его лице нарисовалось понимание, и он добродушно хмыкнул:

— Ну злыдень… капитан-то где?

— А вона, — Тругбов мотнул подбородком в сторону внутренней переборки, — с лейтенантом там маракует, — и виновато пригорюнился, — меня не пустил. Там почти две тысячи рентген и ионизация бешеная, говорит, а мне помощник, а не обуза нужен. Староват, мол, я.

Полубой зло выругался и прямо с мостика сиганул в проем, образованный снятыми панелями внутренней переборки.

Кирилл, с откинутым забралом и снятыми перчатками ковырялся во внутренностях реактора, лейтенант Титов держал плечом крышку, а в руках какие-то инструменты, прислушиваясь к словам капитана.

— …был послан адмиралом принцем Нассау-Зигеном в Кинбург, где находился генерал Александр Васильевич Суворов, для получения указаний о дальнейших действиях. Выполнив поручение, Остен-Сакен возвращался на пристань Глубокую, когда неожиданно появился многочисленный турецкий флот. Несколько турецких кораблей, отделившись от эскадры, начали преследовать Остен-Сакена и нагнали его в устье Буга. Не желая попасть в руки врага, Остен-Сакен взорвал свой корабль и погиб вместе с командой, подорвав вместе с собой еще четыре турецких галеры. И с тех пор турецкие корабли, наводившие ужас на все европейские флоты именно свирепостью своих абордажных команд, НИКОГДА не рисковали брать на абордаж русские корабли. Так геройская смерть одного сохранила жизни многих… — Услышав шум, Кирилл разогнулся и обернулся: — А-а Касьян, а я вот лейтенанту Титову истории рассказываю…

В этот момент из проема вновь донесся остервенелый рев новой волны абордажников. Касьян рявкнул:

— Ты скоро?

— Все уже, — спокойно ответил Небогатов, — осталось перезапустить реактор и…

Касьян было высунулся из проема, но затем замер и, вырвав плазмобой из спинных зажимов, бросил:

— Перезапустить… а ну-ка выруби его.

Кирилл мгновение ошалело смотрел на друга, а затем его лицо расплылось в улыбке, и он рванул контроллер. Полубой тут же заорал в микрофон, не шибко, впрочем, надеясь, что его услышат где-то, кроме реакторного отсека:

— Всем, циркулярно — готовность к огневому бою, — и, почувствовав, как пол реакторного отсека уходит из под ног (с отключением энергии перестали действовать установки искусственной гравитации), включил магниты в башмаках, высунул из проема ствол плазмобоя и нажал на спуск.

Спустя десять секунд все было закончено. «Медведи» не подвели и среагировали мгновенно. Троих оставшиеся в живых после залпа абордажников добили клинками. Касьян жестом подозвал прихрамывающего Старгородцева.

— Как ты?

Тот ухмыльнулся.

— Ну… долго и счастливо жить в таком состоянии не получится, но оторваться по полной еще сумею…