И обнаружил перед собой черного, как черт, бойца с какими-то подозрительными ведрами. Это же надо было так прокоптиться в бою, что на лице одни белки глаз блестели, в остальном же выглядел он чистым афрорусичем!
В нашей роте афрорусич был один, Пашей звали, но списали его из армии по ранению. Но больше-то вроде нет…
– Стой! Что несешь?
– Это… Товарищ капитан, выполняю распоряжение взводного командира!
– Какое распоряжение? Кто взводный? Фамилия?
– Рядовой Мальгин из взвода Пешина! Отыскал и несу провиант!
– Что за провиант?
– Шашлык… Замочили ко дню рожденья… У лейтенанта Пешина.
– Ну и что теперь?
– Не знаю. Мы думали, его чоруги сожгли. Там у нас в казарме почти все сгорело… Но холодильнику повезло.
Шашлык… Ну и память у людей… Тут мы сами на шашлык чоругам чуть было не пошли…
– Понял. Рад за ваш холодильник. Свободен.
Пока я решал, как бы поделикатнее, без матюгов, намекнуть Пешину, что сейчас… нууу… не самое лучшее время для шашлыков…
Пока отвечал на какой-то насущный служебный вопрос Арбузову…
Пока искал Пешина…
У меня ожил служебный телефон. Не рация, а именно сотовый. Я уж думал чему-чему, а этому барахлу теперь пришел полный и бесповоротный капут…
– Степашин на линии, – сказал я.
– Иванов беспокоит.
Иванов?! Товарищ Иванов?!
Однако, действие стимулятора СПOД-4 постепенно входило во вторую фазу, эмоции выветривались, искренне изумляться я уже не мог.
– Слушаю вас, товарищ Иванов, – безмятежно сказал я.
– Спасибо за «Гневный», капитан. И за оба боя спасибо.
– Всегда рады, – ответил я вместо «Служу России», сам себе поражаясь.
Иванов одобрительно хмыкнул.
– А теперь слушайте, Лев: это очень нехорошо получилось, по моему мнению, что вашей ротой пришлось все дыры затыкать. У нас есть и другой осназ, немало десантников, танкистов… Я понимаю, не вина командиров, что ваша рота попала из огня да в пламя… И все-таки, я имел разговор с Бердником и Трифоновым… Как слышите меня?
Я, похоже, даже дышать перестал, не мог понять к чему Иванов клонит.
– Слышу хорошо, товарищ Иванов.
– Так вот. Имел с ними разговор. И строго приказал: 92-я рота должна до утра отдохнуть. Даже если с неба астрофаги начнут падать, если весь чоругский спецназ свалится нам на голову – людей Степашина поднимать в ружье только в самую последнюю очередь! Пусть, если что, дивизия «Полесье» еще повоюет, а то она сегодня не очень-то меня впечатлила.
«Хха!.. Десанту-у-ура», – злорадно подумал я.
– Итого, вывод, – заключил Иванов. – Я в приказном порядке настаиваю на том, чтобы все вы как следует отдохнули. Не покидая места дислокации, разумеется. В остальном я вас никак не ограничиваю.
– Понял вас, товарищ Иванов.
– Детоксин у вас остался там?
– Уверенности нет. Не обессудьте.
– Неуверенность в таких вопросах простительна, – Иванов коротко хохотнул. – Я пришлю вам своего вестового с чемоданом детоксина. Ждите. И – всего вам доброго, Лев.
– Всего доброго, товарищ Иванов!
Я медленно отнял трубку от уха. Медленно, как во сне, опустил руку…
Мне казалось, что я стал жертвой наведенной галлюцинации.
Я пересекался с Ивановым несколько раз. Так сказать, «по работе». И до войны, и во время.
Это был тяжелый, жесткий человек, готовый заплатить за решение поставленной задачи любую цену. Ни себя не щадил, ни других. И это, наверное, правильно…
А вот сейчас, по телефону, со мной как будто говорил не Иванов, а Сахар Медович Мармеладов. Что, правда так хорошо дела у нас идут? Или, наоборот – настолько плохо?
Как бы там ни было, настроение мое радикально улучшилось.
Вот почему я для начала в спешном порядке обежал доступных взводных и слупил с каждого по четвертаку. Затем прибавил от себя полтинник. Поймал старшину Бурова, очень надежного мужика, и наказал:
– Ставлю боевую задачу. Вот деньги. Сто пятьдесят терро. Берешь с собой двух человек. Идешь… Не знаю куда… Хочешь – в город, хочешь – к нашим пилотам. Проявишь в этом вопросе инициативу. Можешь плыть, можешь ехать, если найдешь на чем. Меня не колышет. И мне совершенно не интересно – как – но через полчаса возвращаешься с подарком для лейтенанта Пешина.
На самом деле, весело, да? Где и что он в час ночи найдет – в чужом городе, через который только что прокатилась война? А если не в городе, скажем, а на космодроме, какие там сейчас могут быть подарки? Чоруги, тушеные в собственном люксогене?
Чем мне мил Буров? Там, где у любого человека возникли бы сто сорок четыре думушки, всякие пакостные «да, но», Бурову хватает понимания ситуации, чтобы оставить их при себе. Поэтому старшина сказал только:
– Полчаса – критично? Или сорок минут можно?
– Сорок минут – можно. Пожалуйста, Костя, не подведи. Очень на тебя надеюсь.
И только вслед за тем я разыскал Пешина. И сказал ему вовсе не то, что собирался до разговора с Ивановым.
– Стас, с днем рожденья тебя! Честно скажу: не знал, подарком не озаботился. Не обессудь… В общем, поздравляю тебя, желаю счастья, твердой руки, успехов в личном и безналичном, больших и ярких звезд! Служи большой, не будь лапшой.
Я пожал лейтенанту руку и, поддавшись внезапному порыву, крепко обнял его, мощно хлопнув по спине.
По-моему, лейтенант был одновременно и тронут, и немного обескуражен отсутствием подарка от роты.
Не ищу себе оправданий, но такие дела у нас – в ведении командира. Но настоящего командира, Плахова, с нами в ту неделю не было, а я со своей должностью «исполняющего обязанности» пока не обвыкся толком… Хорошо у других: там днями рождения и прочими торжествами ведает пресс-офицер при штабе батальона, у него работа такая. Но наша рота была отдельной, никакого батальонного штаба над нами не стояло.
Ну, обескураженность обескураженностью, а пусть скажет спасибо Иванову. Я, честно говоря, собирался Пешину устроить выволочку за его шашлыки. Тут, понимаешь, пожар в борделе во время наводнения, а у него – шашлыки и день рожденья.
– Спасибо, товарищ капитан! Ну так что, разрешите тогда созвать всех ребят? Займемся шашлычком вплотную!
«Кушать хочется… Хорошо бы шашлычка!» – подумал я.
– Да нет, Стас, вы же на свой взвод рассчитывали… Празднуйте… Зачем всех ребят…
– Товарищ капитан, обижаете! – Стас, похоже, действительно обиделся. – Мы же специально гоняли машину на рынок, баранов потолще выбирали… Там шашлыка – на три роты хватит! Я еще кое-каких знакомых пригласить хотел, из десантников. А их, похоже, не будет, в городе они.
– А я думал, у тебя два ведра всего, – простодушно признался я.
– Какие два?! Двадцать!
– Тогда другое дело. Надо только что-то с боевым охранением решить…
