Вик решил рассуждать логически. Во–первых, давай разберемся, как ты к этому пришел, сказал он себе. Переел ласэни, бросил игру с хорошими, кстати, картами и побежал в ванную принять таблетку.
Было ли что–нибудь до этого?
Пожалуй, нет, решил он. До этого был солнечный мир. Дети бегали, коровы мычали, собаки виляли хвостами. По воскресеньям хозяева подстригали лужайки и слушали спортивные репортажи по телевизору. Так мы могли жить вечно.
Ничего не замечая.
Правда, была еще галлюцинация Рэгла. А что, собственно говоря, за галлюцинация? Рэгл так толком и не рассказал. Каким–то образом она совпадает с моими ощущениями, размышлял Вик. Рэгл, выходит, тоже заглянул за грань реальности. Расковырял дырочку. Или она сама раскрылась перед ним, может, даже разорвалась с треском, зазияла провалом.
Мы можем свести воедино все известные факты, но это ничего не даст, кроме осознания, что здесь что–то не так. А это было нам известно с самого начала. Догадки не дают решения, они лишь показывают, как далеко простирается неправильность мира.
И все же, думал Вик, мы ошиблись, когда позволили Биллу Блэку уйти с нашей книгой.
А что делать сейчас? Продолжать эксперименты?
Не стоит. Хватит и одного. Того, что он непроизвольно поставил в ванной. Даже последний эксперимент принес больше вреда, чем пользы, – ничего не подтвердилось, зато суматохи вышло предостаточно.
Хватит морочить себе голову, решил он. С меня довольно! Что я, собственно, знаю? Наверное, Рэгл прав и нам стоит начать с серьезных философских книг, скажем с Беркли и всех остальных, как их там…
Может быть, подумал Вик, если я вот сейчас изо всех сил зажмурю глаза, так, чтобы осталась только щелочка света, если изо всех сил сосредоточусь на этом проклятом автобусе, на уставших, отупевших домохозяйках с полными сумками, на щебечущих школьницах, клерках, уткнувшихся в вечерние газеты, водителе с красной шеей… может, все они просто исчезнут. Поскрипывающее сиденье подо мной, выхлопы дыма каждый раз, когда автобус трогается с места, рывки, покачивание, реклама над окнами. Может, все это возьмет и исчезнет?
Зажмурившись, он попытался отключиться от автобуса и пассажиров. Через десять минут голова пошла кругом. Пупок, тупо соображал Вик. Надо сконцентрироваться на одной точке. Он выбрал кнопку на противоположной стене автобуса. Круглый белый звонок. Ну давай, внушал Вик. Исчезай.
Исчезай.
Исче…
Ис…
И…
…
Вздрогнув, Вик проснулся. Оказывается, он задремал. Укачало, как и многих в автобусе. Головы пассажиров равномерно покачивались в такт движению. Влево–вправо. Вперед. Вбок. Вправо. Влево. Автобус остановился на перекрестке. Головы застыли под прямым углом.
Откинулись назад, когда автобус тронулся с места.
Наклонились, когда автобус затормозил.
Исчезайте.
Исчеза…
Ис…
И вдруг сквозь полуприкрытые глаза Вик увидел, что пассажиры исчезли.
Ну, подумал он, получилось!
Нет. Не так.
Ни автобус, ни пассажиры ни капельки не исчезли. Но все внутри начало странным образом изменяться – как и в эксперименте с кассирами, выходило совсем не то, чего ожидал Вик.
Черт бы вас взял! Исчезайте!
Стены автобуса вдруг стали прозрачными. Он увидел сквозь них тротуар и магазин. Тонкие опорные стойки, скелет автобуса. Металлические ребра жесткости пустого пространства. Без сидений. Только условная линия посадки, поверх которой застыли, будто чучела, бесформенные тени. Неживые. Чучела наклонялись вперед и назад, вперед и назад. Впереди, как и прежде, сидел водитель. Водитель ничуть не изменился. Та же красная шея. Сильная, широкая спина. За рулем пустотелого автобуса.
С пустотелыми людьми. Вик был единственным человеком в автобусе. Он и водитель. А автобус двигался. Ехал по городу из деловой его части в жилые районы. Водитель вез его домой.
Когда Вик снова открыл глаза, качающиеся пассажиры были на месте. Продавцы. Клерки. Школьники. Шум, запах и болтовня.
Все экспериментируешь, подумал Вик. А если бы провалился сквозь пол и вылетел на улицу? Или перестал бы существовать, как остальные? Мысль наполнила его страхом.
Может быть, это видел Рэгл?
Когда он приехал, дома не было ни души. На мгновение его охватила паника.
– Марго!
Вик метался по комнатам, отчаянно пытаясь взять себя в руки.
Наконец он заметил открытую дверь на задний двор. Вышел и огляделся. По–прежнему никаких признаков домашних. Ни Рэгла, ни Марго, ни Сэмми – никого.
Вик пошел по дорожке мимо бельевых веревок, мимо клумбы с розами к прилепившемуся к забору сарайчику Сэмми.
Как только он постучал, открылась смотровая щель и блеснули глаза сына.
– Привет, папа!
Засов вытащили, и дверь распахнулась. В сарае с наушниками на голове сидел за столом Рэгл. Рядом с ним перед большой стопкой бумаги – Марго. Оба что–то строчили, покрывая лист за листом торопливыми записями.
– Что происходит? – спросил Вик.
– Ведем радиоперехват, – ответила Марго.
– Это я вижу. Но что вы принимаете?
Не снимая наушников, Рэгл повернулся к нему. Глаза его блестели.
– Ловим их радиостанции.
– Чьи? – воскликнул Вик. – Чьи радиостанции?
– Рэгл говорит, могут потребоваться годы, чтобы это узнать, – сказала Марго.
Она была необычайно оживлена. Сэмми вообще застыл в экстазе. Вик никогда не видел их в таком состоянии.
– Мы научились на них настраиваться, на их волну, – продолжала Марго. – И уже приступили к записи. Вот, посмотри. – Она пододвинула к нему кипу бумаги. – Мы записываем, что они говорят.
– Радиолюбители? – переспросил Вик.
– Да, – Рэгл кивнул, – а также переговоры между кораблями и базой. База, очевидно, где–то поблизости.
– Кораблями… – повторил Вик. – Ты имеешь в виду морские суда?
Вместо ответа Рэгл показал наверх.
О боже, подумал Вик. И тут он почувствовал их возбуждение и нервозность. Их безумие.
– Когда они проходят над нами, – стала объяснять Марго, – звук ясный и чистый. Примерно одну минуту. Потом затухает. Мы слышим их разговоры, не просто обмен позывными, а разговоры. Они много шутят.
– Да, очень много, – подтвердил Рэгл. – Прямо хохмачи какие–то.
– Дайте послушать, – попросил Вик.
Он сел за стол, и Рэгл надел на него наушники. Радиообмен продолжался. Кто–то передавал информацию. Вик немного послушал.
– Расскажите, что вы тут выяснили. – Он был слишком возбужден, чтобы воспринимать гудящий в наушниках голос. – Вы можете что–нибудь объяснить?
