куда торопиться то? Тебе двадцать, мне двадцать пять. Сами ещё толком на ноги не встали, а ты всё про детей талдычишь столько периодов. Ещё махов пять, иль семь поднакопим, и сможем перебраться поближе к Зову Песко. Там, говорят и народ побогаче, и цветов всегда берут кучами. А то мы тут с тобой завязли, и хоть уставь весь дом корзинами с цветами, половина всё равно увянет, пока обменяем на что. Рядом то селений немного.
Вдруг Калиле схватила мужа за плечо и тот, обернувшись, увидел, что с лежанки на печке, на них внимательно смотрит спасённый паренёк.
– Кто вы? – разлепляя запёкшиеся губы, слабо произнёс Флэм.
– Очнулся, сердешный! – радостно сказала Калиле и подошла к печке. – Муж мой Дюгуть, да я, жена его, Калиле, уж оборота[2] три всё тебя отпаиваем, да хворь твою выгоняем. Дюгуть тебя приволок на себе, выдрав их густых кустов недалеко от прохода, что был в аккурат четыре оборота назад. Уж как тебя угораздило там оказаться то? Ты ж совсем пустой был, без товара какого. Только, вона, пяток шариков стеклянных в карманах нашлось. Может помнишь что и поведаешь нам?
– Дай ты человеку в себя прийти! – сломав хмуро брови сказал Дюгуть. – Не видишь, что он языком еле ворочает, а ты его на рассказы долгие выводишь. Вот тебе прям всё сразу, да поскорее в подробностях надо знать, что б твоё любопытство женское унять.
– Да! А что? – растянула в улыбке пухлые губы Калиле, отчего её круглые румяные щёки тут же заиграли умильными детскими ямочками. – Мне хоть какие-то новости узнать хочется, чтоб с тобой тут в туманной хмари с тоски не окочуриться. Ты ж у меня ещё тот говорун. С этими словами она подошла к мужу и звонко чмокнула его в щёку.
– Меня Флэмом зовут, – слабо улыбаясь ответил юноша, – я из Сальдара… Из селения стеклодувов… У мастера Элава тружусь, – тяжело дыша с непривычки добавил Флэм.
– Ты, давай-ка, не переусердствуй сразу всё рассказывать, – остановил его Дюгуть. - Тебе силы восстановить сначала надо, а их набраться можно только отварами да через сон крепкий. Так что, не торопись. Всё рассказать успеешь. Сейчас тебя Калиле накормит ещё немного, и ты поспи хорошенько.
– А что такое Зов Песко? – решил не поддаваться на уговоры Флэм.
– Зов Песко, это самое известное в наших краях селение! – затараторила Калиле, уже накладывая в миску новую порцию еды для Флэма. – Оттуда все слова заветные к червям узнают. А Песко тот – рыбак, которого черви спасли. Он их по-особому звать начал, когда замерзал на берегу, вот они и откликнулись, и согрели его. На-ка, поешь немного, – добавила она, подавая миску с едой юноше.
От услышанного, у Флэма округлились глаза, и он, резко приподнявшись на локте, чуть ли не крикнул:
– Мне туда надо! Я…
Но приступ кашля не дал ему договорить, и он бессильно повалился на спину.
***
Через надель[3] Флэм уже знал всё о селении Зов Песко. Он даже выучил наизусть слова зова и сумел переложить их для своих мест, чтобы просить не тепло, а прохладу. Вот только не рыбак Песко ему теперь был нужен. По рассказам Калиле, самой главной «зовущей» была девушка Хлада, на чьи любые просьбы откликались черви. Именно к ней теперь хотел попасть Флэм, чтобы узнать как можно больше про общение с червями, и мечтал увидеть её всеми силами.
Конечно же он рассказал историю о своём печальным путешествии в тачке Блаба, услышав которую, Дюгуть с Калиле исполнились таким негодованием за подлый поступок ездока, что даже всегда молчаливый Дюгуть разразился в адрес негодяя проклятиями, и неслыханно длинной речью. Слушая мужа, Калиле сидела с открытым ртом от удивления.
– Где ж ты так ругаться то научился, милый? – наконец спросила она, когда мужчина немного утихомирился и сел за стол, уперев руку в бедро, что было знаком его дурного настроения.
– Где узнал, там и узнал, – буркнул в ответ Дюгуть, и тут же добавил, - Все селения в округе опрошу, но эту гнилушку человеческую отыщу, и он ответит за всё! - рубанул он воздух ладонью напоследок.
Не прошло и двух оборотов, как Дюгуть вернулся из одного зажиточного селения, которое промышляло в основном добычей сланцев для очагов из огромной скалы, отчего селение и получило своё название «Огнище». Разменяв там корзины с цветами для кормёжки сиялок, на полную доверху тележку сланцев, Дюгуть привёз очень интересную новость.
Оказывается, этот никчёмный ездок Блаб уже успел попасть в переделку в этом селении, и теперь сидит под замком, и весь его товар рассматривают, как оплату за коварство, что он совершил когда-то.
Дюгутю рассказали, что давно, периода два назад, один состоятельный селянин Огнища, по имени Асюри, будучи в одном далёком селении, сильно заболел, и долго не мог прийти в себя. Ухаживать за ним было особо некому, и вот тут вдруг появился щуплый сальдарец, который, по его словам, сломал одно колесо своей тачки прямо в середине потока в туманной части, где по болотам разбросало весь его товар, который уже и не спасти. Благо, сама тачка уцелела. И вот этот несчастный ходил по селениям и выпрашивал помощи и еды, иногда нанимаясь к кому-нибудь на работу. Совершенно случайно этот сальдарец узнал о больном Асюри и предложил ему свою помощь в ухаживании за еду и небольшую плату хоть чем-то, что можно обменять на новое колесо. Асюри согласился и сначала был очень рад, потому что сальдарец с большим усердием принялся готовить ему отвары от хвори и делать разные настойки, которые заметно помогли в выздоровлении. Но в один момент Асюри заметил, что у него в сумке стало подозрительно мало шлифованных перламутровых раковин и стеклянных марблов[4], которые он не раз давал сальдарцу, доставая из сумки. На прямой вопрос сальдарцу, не он ли взял раковины с шариками, тот стал отнекиваться и даже наговорил какой-то чуши, что, мол, когда Асюри без него болел здесь, к нему заходили все кому не лень, и может кто-то из этих приходящих и стащил их. Но, вот беда, как только
