Вселенная в сознании жителей городов полна подобных призраков. Рано или поздно кто-нибудь расскажет тебе, что некоторые города становятся бандитами.
— Кто-то говорил мне, — признался Крис. — Но я не понял, что он имел в виду.
— Это старое земное слово. «Хобо» назывался честный кочующий работник, живущий так потому, что ему это нравилось. Бродягой назывался человек такого же типа, с той разницей, что он не работал, а жил кражами и попрошайничеством. В обществе кочующих людей и к тем и к другим относились примерно с одинаковым уважением. А бандитом назывался бродяга, кравший у других бродяг и хобо — он забирался в их котомки: мешки, в которых они носили свои немногочисленные пожитки. Такой человек везде считался изгоем.
Слух о том, что какие-то города, оказавшись в трудном положении, стали бандитами — принялись грабить других кочевников, — широко распространен. Опять же, конкретных примеров нет. Наиболее часто упоминается ГМТ, но имеющиеся в нашем распоряжении сведения о ГМТ не говорят о том, что он бандит.
Он объявлен вне закона за ужасные преступления на планете-колонии, но формально это делает его лишь бродягой. Подлым, но все же только бродягой.
— Понимаю, — медленно произнес Крис. — Это вроде историй о чокнувшихся Отцах города. Города голодают, я знаю это; и в рассказе о бандитах говорится: «А как м ы поступим, если придется туго?»
Андерсон выглядел удовлетворенным.
— Гляди-ка, — бросил он Карле. — Мне следовало стать учителем!
— Ты тут ни при чем, — сдержанно заметила Карла. — Крис думает сам. Кроме того, ты мне больше нравишься полицейским.
Сержант вздохнул с некоторым сожалением.
— Ну, ладно. Тогда я расскажу тебе последнюю сказку. Ты, конечно, слышал о веганском орбитальном форте?
— Ну, разумеется. О нем говорилось еще в курсе истории.
— Хорошо. На этот раз, речь идет о чем-то реальном. Существовал веганский орбитальный форт, которому удалось ускользнуть, и никто не знает, где он сейчас. Отцы Города говорят, что скорее всего форт погиб, когда кончились запасы, но он был чрезвычайно большой штуковиной и вполне мог уцелеть в таких обстоятельствах, которые ни один обычный город не смог бы пережить. Если ты спросишь Отцов города о вероятности, они скажут тебе, что не могут привести никаких цифр — что уже само по себе плохой признак.
На этом кончаются факты. Но им сопутствует легенда. Эта легенда гласит, что форт рыскает по торговым трассам, поглощая города — точно так же, как стрекоза ловит комаров, на лету. На самом деле, никто не видел этого форта со времен, когда была сожжена Вега, но легенда живет; каждый раз, когда исчезает город, проходит слух, сначала, что он попался в лапы бандита, потом, что его проглотил форт.
О чем речь тут, Крис? Скажи.
Крис надолго задумался и наконец сказал:
— Я несколько озадачен. Эта история не должна бы отличаться от предыдущих — символ того, чего люди боятся. Например, если мы повстречаемся в один прекрасный день с планетой, вооруженной лучше, чем мы, то они сожрут нас, как в свое время мы Вегу.
Огромный кулак Андерсона опустился на обеденный стол, заставляя тарелки подпрыгнуть.
— Совершенно верно! — восторженно воскликнул он. — Смотри-ка, Карла…
Карла протянула руки и мягко положила их на кулак сержанта.
— Дорогой, Крис еще не все сказал. Ты не дал ему закончить.
— Не дал? Но — извини, Крис. Продолжай.
— Я не знаю, закончил я или нет, — продолжил Крис, смущаясь и с запинкой. — Просто именно эта единственная сказка меня озадачивает. Она не так проста, как остальные; пожалуй, я в этом уверен.
— Продолжай.
— Ну, резонно бояться встретить кого-то, кто сильнее себя. Такое вполне может произойти. И существует реальный веганский орбитальный форт, или во всяком случае, существовал. В других сказках идет речь не о чем-то действительном, а о тех вещах, которых люди по-настоящему боятся, и о которых эти сказки н а с а м о м д е л е рассказывают. Правильно?
— Да.
— Бояться форта — значит бояться реальной вещи. Но что тогда эта сказка символизирует? В конце концов, она должна быть о том же — о страхе людей перед самими собой. Она говорит: «Я устал работать, чтобы быть гражданином, устал подчиняться Земным полицейским, устал защищать город, и жить тысячу лет под начальством машин, и принимать подачки от колонистов, и еще бог знает что. Если бы у меня был мощный большой город, которым я мог бы командовать сам, следующую тысячу лет я провел бы, разбивая все вдребезги!»
Последовало долгое-долгое молчание, во время которого Крис все больше и больше убеждался, что он опять брякнул слишком много лишнего. Карла не казалась огорченной, но ее муж выглядел потрясенным и рассерженным.
— Что-то я в н о неладно в системе обучения, — проревел он наконец, не обращаясь ни к Карле, ни к Крису. — Сначала отпрыск Кингстон-Троопов — а теперь это. Карла! Ты мозг нашей семьи. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что эта легенда о форте как-то связана с обучением?
— Да, дорогой. Давным-давно.
— Почему ты не сказала об этом?
— Я сказала бы, как только у нас появился бы ребенок; а до тех пор, меня это не касалось. А теперь Крис сказал за меня.
Сержант обернул хмурое лицо к Крису.
— Ты, — сказал он, — просто несносен. Я стал учить тебя, как мне было поручено, а кончилось тем, что ты учишь меня. Даже Амальфи не знает этого аспекта сказки о форте, готов поклясться — и когда он его услышит, в системе образования произойдет настоящий переворот.
— Извините, — жалобно пробормотал Крис. Он не знал, что еще сказать.
— Не извиняйся! — рявкнул Андерсон, вскакивая на ноги. — Стой на своем! Пусть другие боятся призраков — ты знаешь о них единственное, что следует знать: неважно, какого рода эти призраки, но они не имеют никакого отношения к мертвым. Люди в с е г д а боятся самих себя.
Он рассеянно огляделся.
— Мне нужно идти наверх. Скорее! Где моя фуражка? — Стукнувшись рукой о дверной косяк, он взревел и выскочил из комнаты, оставив Криса похолодевшим от страха.
И тут Карла вновь принялась безудержно хохотать.
Крис так и не понял, что заставило сержанта Андерсона взвиться подобно нападающему носорогу, и имело ли это какое-нибудь отношение к обучению. Для него самого последствия были малоприятны. Занятия становились все труднее, и Отцы Города, слепые и бесстрастные, в чудовищном темпе наращивали запас его знаний, не беспокоясь о том, понимает ли он их. Прежние головные боли Криса уменьшились, но на смену им пришла невероятная физическая усталость. Во время краткого перерыва Крис заикнулся об этом.
