- Мне нужно тебе кое-что рассказать, - заявился однажды Штефан раньше обычного.
Лежа на кровати, Сит выглядел спящим, но с открытыми остекленевшими глазами. Взгляд его слегка оттаял, и он повернул голову. Штефан навис над ним, не мигая, уставившись на его лоб. Опять этот взгляд! По телу пробежала неприятная волна, и Сит сжался.
- Перестань на меня так смотреть.
- Мне нужно с тобой поговорить, - повторил тот.
Сит спустил ноги на пол и указал глазами на стул.
- Если со мной что-нибудь произойдет... - Штефан запнулся и вскинул подбородок, - короче, ты должен кое-что знать.
Сит нахмурился, пытаясь сообразить, что происходит, а его приятель, вытерев рукавом пот с лица, наклонился и, понизив голос, продолжил.
- Я еще и сам толком не разобрался, но что-то здесь не то.
- Ты о чем?
Было видно, что Штефан с трудом подбирает слова.
- Точно не знаю. Несколько дней назад я встретил старого знакомого, который прилетел, как и я, с Авагалы. Он меня не узнал.
- Вот новость! - усмехнулся Гудвер, проклиная себя за то, что так легко попался на таинственный тон приятеля, уверенный, что это его очередная шутка, и только одно обстоятельство не вписывалось в общую картину глупого розыгрыша - никогда Штефан не обливался потом так, как сейчас, даже когда было жарко. Сегодня же теплый обдув комнат не функционировал, и термометр показывал семнадцать градусов по Цельсию.
- Ты послушай сначала, а потом огрызайся! - зарычал тот, и Сит понял, что все серьезно.
Налет бесшабашности испарился. По телу Сита пробежал легкий разряд неприятной дрожи. Штефан мутными глазами обвел комнату и уперся взглядом в его переносицу, словно хотел проникнуть внутрь и покопаться в мозгах. Жутковатое ощущение. Таким он его еще не видел.
- С Дмитрием мы выросли вместе. Когда нам было по пятнадцать, он и его родители переселились на спутник Авагалы - Гаю. Мы переписывались, несколько раз встречались. На Тибероне оказались почти одновременно, встретились, вспомнили прошлое. Он собирался устроиться на добывающую компанию проходчиком. Потом Дмитрий исчез. Я столкнулся с ним позавчера нос к носу. - Штефан перешел на шепот, - Теперь ты понимаешь, что он не мог меня не узнать!
- Постой, может, твой друг просто не хотел с тобой разговаривать, - предположил Сит, заметив, как приятель тут же замотал головой.
- Если не понимаешь, лучше молчи!
Штефан изменился до неузнаваемости. Как же он мог так в нем ошибиться? Теперь его знакомый был похож на пойманного тигра, мечущегося по клетке в поисках выхода и готового разорвать любого, кто к нему приблизится. Вспухшие на шее вены выдавали дикое напряжение Штефана, глядя на которого, Гудвер и сам почувствовал, как похолодели пальцы ног.
Не решаясь вымолвить хоть слово, Сит внезапно вспомнил встречу с одним из рабочих со стеклянными неживыми глазами там, в поселке, странное обреченное шествие и погрузку людей в вездеходы, что придало словам Штефана новый зловещий смысл.
- Я думаю, что-то сделали с его мозгами.
Сит непонимающе уставился на соседа, который, словно, собравшись с силами, заговорил взахлеб, как будто давно ждал этой минуты, позволившей, наконец, не молчать, не удерживать в себе сомнения, предположения и страхи.
- На прошлой неделе к нам в мастерскую пригнали вездеход на ремонт. Те парни... Ну, которые управляли машиной...в общем, они почти не разговаривали. Мне удалось вытянуть из них только, как их зовут и в какой они бригаде. Все вопросы, касающиеся их прошлого, их семей... Они попросту не понимали о чем речь. И мне показалось странным, что между собой они вообще не общались, хотя понимали друг друга без слов.
Штефан снова вытер потное лицо и, подойдя к застывшему как монумент Гудверу вплотную так, что тот почувствовал жар его тела, зашептал.
- Есть люди, которым небезразлично, что происходит с нами. Я познакомился с одним из них. Его зовут Отец Герман. Он говорит, что бероний здесь добывают старым способом.
Сит знал только два способа добычи современного топлива, и оба они были вполне безопасны, поскольку все делали запрограммированные механизмы, а люди, только обслуживали их.
- Что ты имеешь ввиду? - спросил он.
- Я смотрю, ты совсем отстал от жизни. В ручную добывают, понимаешь?
Штефан медленно отодвинулся от выпучившего глаза Сита.
Когда бероний был открыт, его стали добывать ручным способом и поплатились сотнями жизней, унесенных неизвестным еще тогда излучением. Добывать топливо таким образом - значит подписать приговор всем, кто находился в зоне облучения. Люди буквально сгорали изнутри за считанные месяцы.
- По-моему, это - чушь! - нахмурился Сит, - все знают, что это опасно, никто не захочет...
- Правильно. Никто не захочет, если у него есть возможность решать самому. Здесь иное. Решения принимает кто-то другой.
- Но почему? Ведь проще использовать роботов! А что делать, когда все рабочие умрут от облучения? Где набрать других?
Штефан усмехнулся и похлопал его по плечу. Ему не нужно было ничего говорить. Сит и так уже догадался, где набрать других, вспомнив целые потоки беженцев, готовых на любую работу.
Его замутило. Нет! Не может быть! Это, конечно, отчаявшиеся люди, но не самоубийцы. Нужно быть сумасшедшим, чтобы пойти на такое добровольно. А если...? Похоже Штефан прав. Без манипуляций с мозгами здесь не обошлось, согласился Сит, хотя эта идея по-прежнему казалась ему бредовой.
- Вот, возьми, - Штефан протянул клочок бумаги, - это адрес Отца Германа. Если не найдешь работу, обратись к нему. Хотя... решай сам... Это небезопасно.
Сит, невольно оглядевшись по сторонам, сунул бумагу за пазуху.
- А у тебя есть повод считать, что будет иначе?
Лично он уже давно утратил веру в удачу. Между тем, собственная участь после рассуждений о гибельном излучении уже не казалась ему настолько скверной. Может быть, не так уж и плохо оказаться в числе забракованных безработных, по крайней мере, продолжительность жизни в этом случае не зависит от дозы облучения.
Скользнув по лицу Штефана, Сит понял, что словесный запал приятеля израсходован - так не похоже на соседа-балагура. Уперев рассеянный взгляд в стену, тот, казалось, силился на что-то решиться, но по отрешенному виду Гудвер понял, что разговор закончен. Осознание того, что товарищ о чем-то явно замалчивал, поселило в нем обиду, которая усложняла и без того непростые отношения. Между тем, он понимал, что эта обида была сродни какому-то совсем не взрослому глупому тщеславию, совершенно не уместному в сложившейся ситуации.
Штефан оказался не тем, за кого себя выдавал, и это факт, требующий констатации. Кто же он? За все дни Сит находился сейчас, пожалуй, дальше всего от ответа на этот вопрос.
