Александр Прозоров - Трезубец Нептуна

– Воды, – простонал в ответ Вайт.

– Поймите меня правильно, – смутился стряпчий, – ради налаживания контактов с подопечными я мог бы принести вам лимонад, но… Э-э-э… Вы сами подумайте. Пить вы уже можете, а вот… Э-э-э… Сливать излишки… Э-э-э… Вам будет трудновато. Учитывая некоторый опыт… Э-э-э… Я бы советовал вам немного подождать. Дня два.

– Погибшие были? – выдавил из себя Атлантида.

– Нет, – покачал головой адвокат. – Несколько слегка помятых горожан и некоторые материальные потери, сумма которых еще уточняется.

– Слава Богу, – с облегчением перевел дух археолог.

Современная медицина пока еще не умела воскрешать мертвых, зато с живыми могла сотворить практически все, что угодно. Раз погибших не оказалось, то все остальное можно измерить в оболах и откупиться от серьезного наказания. Главное – компенсировать вред и оплатить счета по приведению раненых в исходное состояние.

– Согласен целиком и полностью, – кивнул Трауб Майл. – Поскольку погибших не было, обвинение не станет проявлять особой агрессивности. Вы можете отделаться наказанием за военное преступление. По ним приговоры всегда намного мягче.

– Мы не военные, – простонал миллионер. – Мы мирные путешественники… Жертвы кораблекрушения…

– Вот про это говорить не надо! – моментально встрепенулся стряпчий. – Военнопленных по гуманитарной конвенции государство обязано кормить, поить и оказывать санитарные услуги. Просто преступников обществу содержать смысла не имеет. Попытаетесь примкнуть ко второй категории, окажетесь на голодном пайке. Вы мне поверьте, у меня шестьдесят лет опыта, плохого не посоветую. Просто доверьтесь мне, и я добьюсь для вас предельно мягкого приговора. Слово адвоката!

– У меня есть деньги, – прошептал миллионер. – Много денег. Я компенсирую весь ущерб. Можете рассчитывать на неограниченный кредит.

– Приятно слышать, – расплылся Трауб Майл в наисладчайшей улыбке, – всенепременно воспользуюсь.

Щедрость толстяка отразилась на пленниках самым благоприятным образом. Уже на следующий день хмурые охранники начали отпаивать их горячими бульонами, прислонять на день к стене, укладывая на пол только в темное время суток, носить на унитаз и обтирать лицо влажной губкой. Когда конечности обрели некоторую подвижность, с пленников сняли одежду и постирали ее – причем вернули не просто отглаженной, но и со всеми золотыми пуговицами и сандаловыми украшениями. Утром перед судом им даже позволили посетить душ, выдав с собой по капсуле теплового мыла. Теперь путешественники выглядели не выцветшими эгинетами, снятыми с обветшалого храма[8], а настоящими джентльменами, приличными людьми, респектабельными путешественниками. Правда, цветочка кактуса для Рассольникова не нашлось, и на этот раз его пиджак остался без привычного украшения.

Мышцы арестованных еще не в полной мере вернули былую гибкость, отзываясь на каждое движение острой резью и, пожалуй впервые в жизни, тросточка понадобилась Атлантиде по прямому назначению – выходя из полицейского участка он заметно прихрамывал, опираясь на нее каждый раз, когда терял равновесие. Вайт тоже не полностью вернул способности к прямохождению, и его приходилось ловить двум дюжим полицейским.

Платон, следом за конвоиром, вышел из дверей на тротуар – у него тут же закружилась голова от ворвавшейся в легкие волны свежего воздуха, густо пронизанного цветочными ароматами; от жаркого прикосновения маленькой голубой звездочки, забравшейся высоко в ослепительно-желтое небо, от щебета невидимых птиц и нежного звона, напоминающего затухающий звук от случайного прикосновения к скрипичной струне.

Впрочем, все звуки моментально перекрыл радостный вой журналистов, кинувшихся на конвой со всех сторон:

– Каковы дальнейшие планы ордена?!

– Откуда в лесах космический катер?!

– Вы едите мясо?!

– Вы замужем?!

Последний вопрос настолько поразил Атлантиду, что он даже остановился, однако полицейские тут же подхватили его под руки и споро запихнули в тюремный фургон.

– Кажется, мы стали местной достопримечательностью, сэр Платон, – хмуро отметил миллионер.

– И рискуем остаться ею еще на одиннадцать лет, если адвокат не врет, – поддакнул Рассольников.

– Мае гери, кекоме, – буркнул усевшийся рядом конвоир.

Что имелось в виду, арестованные не поняли, поскольку единственный на двоих полилингвист попал при их задержании под выстрел и теперь вместо перевода только однообразно хрипел. Впрочем, полицейский сразу заметил эту несуразность, быстро перенастроил свой значок и повторил:

– Не бойтесь, членам ордена Защиты Животных обычно полных сроков не дают. Лет пять, максимум шесть.

– Спасибо, я стал себя чувствовать намного лучше, – саркастически ухмыльнулся Атлантида. – Я все рано не планировал никаких встреч на ближайшее время.

– Да ладно, – сочувственно произнес конвоир. – Все одно не виварий. Всего пять лет. А с полярных плантаций вы сбежите. Все ордынские оттуда убегают.

– А мы ордынские? – не понял археолог.

– Ну, вы же из ордена, – в свою очередь удивился полицейский.

По всей видимости, фантазии с грамматикой целиком лежали на совести переводчика.

Фургон затормозил и мягко опустился на землю. Сквозь окна были видны густые багровые заросли кустарника, низко согнувшиеся под тяжестью черных крупных плодов ветви деревьев и толпа журналистов, нетерпеливо пританцовывающих снаружи. При их виде Атлантиде почему-то вспомнились серые крысы, способные без зазрения совести живьем обгрызать любое существо, оказавшееся в их власти.

«Мясо, мясо!» – доносилось снаружи.

«Ладно, я вам на все отвечу», – злорадно подумал Рассольников.

– Выходите! – конвоир распахнул двери.

– Вы едите мясо?! – из-за кустарника появлялась и пропадала голова азартно подпрыгивающего репортера.

– И рыбу! – ответил ему Платон.

– Каковы планы ордена!? – крикнули с другой стороны.

– Захватить два крупных города, – моментально ответил археолог, – и повесить всех, кто откажется есть газонную траву!

– Нападения на космопорты будут продолжаться?!

– Каждые два месяца!

Заполучив желанную сенсацию, журналистская братия стала рассасываться по сторонам. Арестованных без особых сложностей провели по засыпанной песком аллее, под сочно пахнущими шоколадом кронами, к высокому зданию суда, срубленного из крупных бревен в поморском стиле – даже крыша покрыта не обычной кровлей, а самой настоящей дранкой. Впрочем, это могла быть и пластиковая имитация… Хотя, вряд ли. На планете, где жители позволяли себе строить целые дома из настоящих бревен, вполне могли и пощипать на дранку несколько лишних стволов.