Яр неловко встал, оглядывая камеру. Железная решетка, ничем не запертая, помещение два на три, из которого выходить не рекомендовалось; в углу дыра, из которой резко тянуло химией. Носовые фильтры немного смягчали запах из канализации, но все равно было неприятно. К тому же воздух на базе пропах смертью, пылью, немытыми потными телами, гниющей плотью и еще чем-то жутким. По этажам, подзадоренные кнутами охраны, забранной в глухие комбинезоны высшей радиационной защиты, быстро скользили ящерицы на длинных цепких лапах. Эти твари то и дело совали свои вытянутые оскаленные морды в камеры, пугая заключенных, и одинаково хорошо перемещались как по полу, так и по стенам.
Арестантов не погнали сразу на работы, да и работники из нас сейчас были, прямо скажем, никакие. Развели по камерам и велели отдыхать. С первоначальным предназначением ошейников я немного ошибся. Никого к стенам не приковывали. Они служили для того, чтобы в случае необходимости переместить большую группу заключенных и избежать неожиданностей. В принципе по рудникам можно было ходить почти свободно, если тебя пропускает охрана. Оставалось сдружиться с конвоем, а для этого им нужно было что-то предложить, но все наше имущество было изъято в счет погашения ущерба от нападения на сбезовцев космопорта Ротоса.
Замкнутый какой-то круг.
Как найти неизвестно что на огромной территории?
Оставалось начинать с конца — искать связного Перышко, который должен был знать хотя бы примерно, где искать маяк. На это оставалось только надеяться.
Прислонившись затылком к стене, от которой вполне могло фонить как от чернобыльского скотомогильника, я вяло размышлял о титрине и прошлом нашем задании, которое мы преодолели! Второй этап Сафари закончился! Интересно, удалось ли журналисту отснять материал? Занимается ли он сейчас реализацией сенсации или находиться где-то рядом, продолжая наблюдать за мной? Хотелось бы верить в то, что он где-то здесь и занимается разведкой, а когда что-то выяснит, незаметно подскажет. Помощь нам определенно потребуется…
Если титрин здесь, я бы взял его третьим в нашу с Тверским команду. А что, это не противоречит правилам Сафари. Наверное. Нареку его офицером своего корабля. Специалист по связям. Хха!
Вспомнился Родеррик Стерт.
Аудитория Университета и вечно подтянутый преподаватель социологии.
«Скажите, вы любите риск?» — спросил он меня тогда.
Ответь я «нет», и ничего этого могло бы не быть. Жил бы как жил, без приключений.
Но я ответил «да» и мы полетели в космос… и вот теперь я тут, едва дышу в маленькой, погребенной под толщей льда и породы конуре.
— Как твое плечо, Доров? — Яр присел рядом, отвлекая он сумбурных мыслей. — И спина? У меня так ноет нога, которую прокусила тварь на Мэй…
Он принялся массировать место недавней раны.
Я по-прежнему молчал, сохраняя неподвижность. Все старые раны тягуче ныли, но боль уже уходила. Нам нужен был план, и я тщетно напрягал свой мутный от заморозки разум, но ничего оформленного родить не мог. Так частенько бывает, что решения нет. Всегда хочется верить, что твой разум непременно справиться с поставленной задачей, но вот он пасует, сдается, и ты погружаешься в унылые размышления, воспоминания и думы о смысле жизнь, о насмешках судьбы, поставивших тебя в безвыходное положение.
— Антон, ты живой?
— Ацтань от мея, Яр, — с трудом выговорил я, коверкая слова. — Дай отдохнуть.
— Да, хреновые дела, — словно не заметив моего раздражения, продолжил бормотать Тверской. — Что-то я надеялся еще потомство оставить, — он подозрительно покосился на стену. — Хоть бы индивидуальные дозиметры дали бы.
— Они просто не хотели тебя нервировать, — уже более четко отозвался я. — Постоянный стрекот, он, знаешь ли, на психику действует.
— Нам какие-то уколы сделали, может, антирад?
— Наноботы, химический антирад слишком дорого стоит и от него приход что надо, — я вздохнул. — Скорее всего впрыснули ботов, которые латают повреждения и используют радионуклеиды в качестве источника собственной энергии.
— Это надежнее?
— Ты не о том думаешь, Тверской.
— Я не могу пока думать ни о чем другом, потому что все равно пока делать нечего, — огрызнулся полковник.
Я медленно сполз по стене, ложась на бок, и негромко позвал на общегалактическом:
— Эй, в соседней камере, давно здесь?
— А тебе какое дело, сопляк? — тут же ответили из-за стены.
— Что, благотворительностью не занимаешься? — тем же тоном ответил я. — Языком потрепать совсем сложно?
— Любая информация стоит денег, — наш сосед явно был корыстен.
— Я думал, деньги тут не в ходу в силу короткой жизни…
— В двенадцатом шлюзе живут дольше, чем ты думаешь, я тут уже седьмой месяц.
— Если здесь есть способ заработать, то я заработаю, так что можешь смело сделать вложение в будущее, — пообещал я.
— Не люблю пустобрехов, — проворчал заключенный.
— Может, все же познакомимся? — не сдержался Тверской.
В соседней камере помедлили, но потом наш собрат по несчастью все же представился:
— Бартик Иха, осужден за убийство сорока семи членов экипажа Музды — военного колонизационного корабля.
Сосед замолчал и я, коротко глянув на Тверского, спросил:
— Что, приземлились незваные гости и родных твоих?..
— Откуда знаешь? — растерялся Бартик.
Лицо Яра тоже выражало крайнее удивление, оттого что я попал пальцем в небо. Но я и не метил в него, я знал. Колонизационные военные корабли опускались на малоразвитые планеты, определяя их пригодность для создания поселения. Не редко они убивали или истязали местных аборигенов в угоду извращенным развлечениям или чтобы не мешали.
— А ты крут, — негромко сказал я. — С какой планеты был корабль?
— Союзные войска, — хохотнул Бартик.
— Сорок семь обученных воинов Нуарто? — теперь пришла пора мне удивляться. — Ничего себе. А сам ты?..
— Маленькая атмосферная планета Вырдин Тосс, ступень развития…
Он замялся, шумно вздохнул.
— Ну, не очень, в общем, никаких космических кораблей, никакого плазменного или лучевого оружия. И население не очень большое, у нас заселен один материк и мелкие острова. Планета хорошая, только гравитация высокая, две здешних единицы. От того мы очень выносливый народ. И сильный. Слышал о тоссах?
— Нет, не слышал, как и ты наверняка не слышал обо мне, — честно сказал я.
— Сам откуда?
— С Земли.
— Да, не слышал.
Бартик замолчал.
— Расскажи, как тут вообще… выживать? — попросил я, пытаясь отвлечь соседа от неприятных мыслей о прошлом, но Бартик внезапно решил выплеснуть на нас свою беду: