Флагман Шад Эвинд, командир имперского ударного линкора "Шквал", отвел взгляд от Императора и легонько тряхнул головой, чтобы окончательно сбросить сонную одурь. Ночное бдение над треклятыми отчетами выматывало сильнее, чем сутки боевой вахты в тылу врага. Нужно было прийти в себя; Эвинд направился в душ, бросил по дороге взгляд на часы, назвал условный код городского дома:
– Запросить ИскИнт-хранителя. Узнать, спит ли моя жена.
Ответный сигнал видеофона пропищал почти сразу же. На табурете у стола появилось трехмерное изображение красивой женщины в домашнем; граница видеозоны отсекла половину от ее чашки с утренним напитком.
Флагман, улыбнувшись, выглянул из душевой:
– Не думал, что соединюсь с тобой сразу же, – я велел станции не беспокоить тебя, еспи ты еще спишь…
– Как видишь, я уже не сплю, – резковато отозвалась она.
Офицер пристально посмотрел на жену.
– Все в порядке?..
– Твой дом – твой тыл, разве тут может что-нибудь случиться?
Слишком преданна, чтобы начать ссору, но слишком недовольна, чтобы скрыть раздражение.
Эвинд призвал на помощь все свое терпение.
– Тия, да, вчера вечером я должен был приехать. Но с документами можно работать только в штабе и здесь, в офицерской гостинице, а мне передали личный вызов на совещание. Ты понимаешь, что это значит.
Мая Тиетар-Интали Эвинд медленно покрутила ободок традиционного обручального браслета на запястье.
– Ты уже сказал мне это вчера, Шад, – вымолвила она. – Не повторяйся – я решу, что ты оправдываешься, а тебе это совсем не идет.
– Сердишься?
– Вовсе нет.
– Так, значит, ревнуешь? – попробовал пошутить он.
Уголки подкрашенных губ растянулись в невеселой полуулыбке.
– К кому я могу тебя ревновать, посуди сам? Только не к женщинам – ты даже имен их не помнишь. У тебя одна настоящая любовница, флагман Эвинд, твоя работа.
Вот за что капитан "Шквала" любил эту красавицу. За острый язычок, ядовитостью лишь немногим уступавший его собственному.
Он усмехнулся:
– Рад, что ты меня понимаешь.
– Я всегда тебя понимаю. Я уже три года твоя жена.
– Слушай, – решительно сказал Эвинд, – это совещание не должно затянуться надолго. Я постараюсь приехать пораньше, и мы сходим куда-нибудь. Идет?
Женщина взяла в руки чашку и уставилась на, ее блестящее содержимое:
– Я… – Она снова вскинула голову и посмотрела Эвинду в глаза. – Ладно. Как прикажете, капитан.
– Значит, мир?
– Как всегда.
– Тогда до вечера, мая Терпение.
– До вечера, маяр трудоголик.
Изображение исчезло. Флагман тихонько хмыкнул и, вернувшись в душевую, насмешливо оглядел своего двойника в зеркале. Невысокий, жилистый, дочерна загорелый, желтые жесткие, как шкура тигра, волосы растрепаны, между бровей, над пронзительными зеленовато-рыжими глазами – глубокая складка. Отчего Тия до сих пор терпит его? Не оттого же, что он Тот Самый Эвинд. Быть женой символа Империи – слишком нелегкий труд.
Быть символом Империи – труд еще более нелегкий.
Когда мальчишка Шад Эвинд волей судьбы очутился в самом горниле истребительной войны с раанами, он не думал о славе. Он не думал даже о том, чтобы выжить. Только о том, чтобы победить.
Может, именно поэтому он прошел по острию меча там, где погибли бы более расчетливые и осторожные. За то, что он совершил тогда, ему был предложен выбор: пожизненная каторга, тихое исчезновение или чин из рук самого Императора и Золотая цепь Империи. Награда, не входившая ни в один список официальных знаков отличия. Зримый знак благоволения Великого, его личный, ни с чем не сравнимый дар.
Двенадцать галалет назад безвестный юноша позволил сделать из себя Того Самого Эвинда, героя и талисмана Империи. И за истекший срок сполна отдал долг повелителю Двенадцати Созвездий за его милость. Золотая цепь тянула за собой бремя особой, ни с чем не сравнимой ответственности. Требовала принимать всегда только правильные решения. Напоминала, что всякий поступок, который прошел бы незамеченным у любого другого, совершенного же тобой, станет предметом долгих обсуждений. Что каждая твоя ошибка – не важно, на мостике "Шквала" или в частной жизни, – нанесет ущерб не тебе. Это будет ущерб Славе Империи.
А Империя не терпит пятен на своем блеске.
Но Эвинд никогда не избегал ответственности, которая ложилась на его плечи. Даже если к этой ответственности его привлекли насильно.
Флагман отер ладонями лицо и вышел из душевой. До совещания в штабе сектора оставалось немного времени, он успевал еще раз просмотреть подготовленный отчет. Интересно, зачем адмиралу Бьозу Джимаргу понадобилось этим лично адресованным Эвинду вызовом подчеркивать, что явка в штаб строго обязательна? Командир "Шквала" и так не пропустил ни одного мероприятия, на которых ему полагалось бывать по рангу, хотя – боги свидетели – ничего более трудноперевариваемого, чем словопрения толстых штабистов, для боевого офицера придумать невозможно.
Здание штаба имперских сил на планете Редет II – столице сектора того же названия – снаружи удачно притворялось элегантным трехэтажным особняком в доимперском вычурном стиле, но изнутри оно напоминало зарывшийся в землю звездолет с десятками ярусов и отсеков – кабинетами, конференц-залами, узлами управления технических служб, коробами коммуникаций, помещениями для охраны и арсеналами, которые связывала между собой сложная система гравилифтов и отводных тоннелей. Эвинд усмехнулся про себя при мысли о несоответствии внешности и начинки.
Командира "Шквала" неожиданно окликнули,
– Мой флагман, разрешите обратиться? – Тёмноволосый атлет в черной форме штурмовых частей с усмешкой в углах губ изобразил стойку "смирно"
Эвинд чуть заметно поморщился. Он и Мерт Дэмлин недолюбливали друг друга все двенадцать лет знакомства, хотя последние пять из них штурмовик прослужил под командованием Эвинда на "Шквале".
– Вольно, майор… Что ты тут делаешь?
– Ищу тебя. Не рано ты ушел из гостиницы, образцовый офицер? До совещания больше галачаса.
– А ты, никак, перевелся в разведотдел, что этим интересуешься? – таким же саркастическим тоном откликнулся флагман.
Мерт Дэмлин резко рассмеялся:
– Нет, просто прикидываю, сколько у нас времени. Прогуляемся где-нибудь, командир? Есть разговор.
– Твое прозвище – Тадж, "мертвая хватка" – все еще не устарело, – усмехнулся флагман. – Ладно, поднимемся на воздух.
Крыша штабного особняка была плоской, и в соответствии с местными традициями на ней был разбит небольшой кустарниковый сад. Эвинд прошел между растениями с черными маковками и листьями густого лазурного оттенка – чистые, насыщенные цвета имперского герба – остановился у невысокого ограждения и, заложив руки за спину, взглянул на панораму, открывавшуюся внизу.
