Поскольку для СИ это очень ценный материал, возможно, данный контакт станет первым случаем, когда люди смогут ужиться с чужой расой? Содружество предлагало цвирлт эвакуацию на любую подходящую им незаселённую планету. Взамен пришельцы на О-Мен должны поделиться технологией, позволившей преодолеть пространство.
Впрочем, Игнат, будучи военным, и к тому же сотрудником спецслужбы, понимал, что вопрос жить цвирлт или умереть может когда-нибудь встать вновь. Как ни скрывай, рано или поздно фроги поймут, что недалеко живут существа более близкие им, чем люди.
«Господи, – подумал Игнат, – мы вечно вынуждены драться за космос с чужаками, если не в прямой войне, то в войне тайной. Спокойствие наступит, если не станет нас или их. Мы не хотим уничтожать альтеров, но не можем ужиться с ними – и никак не сможем смириться с тем, что нас не станет. А всем почему-то не хватает места под звёздами. Во всяком случае, всем хочется, чтобы иным места не нашлось.
И – как там сказал генерал Лавтак? – сие есть печаль великая…
Новогодние праздники заканчивались.
Впереди, правда, ждало ещё 13 января, но Быков никогда не воспринимал сию дату серьёзно: «Старый Новый год» казался ему выдуманным праздником – потугой продлить вереницу безусловных и условных выходных дней, поводом лишний раз «заложить за воротник».
По большому счёту, Быков не признавал и Рождество, которому старались усиленно возвратить статус «национального празднества». Разве может человек, взращённый атеистом, серьёзно воспринимать религиозный календарь?
А как его может воспринимать страна, в которой чуть не столетие отбивали почтение к религии? Ясное дело – в первую очередь, как очередной повод выпить. Да и имелось ли истинное почтение в народе, который столь легко сносил собственные храмы?..
Да нет, кто же против того, чтобы отмечать церковные праздники, как традицию? Но Россия – страна многоконфессиональная, и если церковь отделена от государства, то потребуется вводить много «общенациональных» выходных. Чтоб было по справедливости, и никому не обидно: мусульманам, иудеям, буддистам и всем остальным, вплоть до адвентистов седьмого дня или чукотских шаманов. Вывешивать вдоль улиц рисунки всех пророков – Моисея, Иисуса, Заратустры, Мухаммада, Будды, а иже с ними всех богов нынешних российских язычников, чтобы политкорректность соблюсти. В ряд вывешивать, как когда-то портреты членов Политбюро.
И тогда Новый год можно встречать и по лунному, и по всем остальным календарям. Мусульмане его в июне празднуют, буддисты – в феврале. Здравствуй, здравствуй, Новый год, круглый год!
Театр абсурда, но – весело!
Понятно, что Новый год, отмечаемый европейцами 31 декабря, весьма надуманная веха, как и отсчёт времени с бегства Мухаммада в Медину, или – с даты рождения Будды. Или с Великой Октябрьской социалистической революции, прости господи. Всё относительно, как в теории Эйнштейна.
Более логичным представляется такой Новый год, какой праздновали, скажем, по началу пробуждения природы. Но, опять же, где-то природа пробуждается, где-то мороз стоит и снега лежат, а где-то и не понять границы между зимой и летом. А в Южном полушарии всё наоборот.
В принципе, праздновать можно когда угодно – главное, чтобы в душе жило ощущение надежды на чудо, что является основой любого праздника. А из тех праздников, что сложились, самый лучший – Новый год.
С детства Саша Быков привык к ёлочке, деду Морозу и Снегурочке, а с ними – к ожиданию чуда, к ощущению Праздника и Волшебства. Правда, истинный праздник Нового года заканчивался для Быкова сразу после Новогодней ночи.
С самого детства Саше казалось, что в эту ночь случится нечто волшебное. Ребёнком он ждал каких-то особенных подарков. Студентом и молодым человеком именно в новогоднюю ночь рассчитывал встретить необыкновенную девчонку (красивую, обаятельную и умную – одновременно). Он надеялся на это даже когда точно знал, что в компании, где придётся встречать Новый год, никаких «необыкновенных» девчонок не предвидится.
Но всё равно казалось, что вот распахнётся дверь, и словно волшебная Снегурочка с поблёскивающими на плечах снежинками, впорхнёт та, какой не было, и именно тогда начнётся настоящий Праздник жизни. За этой единственной захочется побежать, делать какие-то романтические глупости (хоровод водить или залезать в окно на пятом этаже!), а дальше – как знать?..
Но в компаниях подобные «снегурочки» не появлялись, а двери хотя и распахивались, но впускали самых обычных девчонок, с такими же обычными парнями. Последние, разумеется, интересовали Быкова только как приятные собеседники и собутыльники.
Правда раз по ошибке в квартиру, где праздновали Александр и компания, ввалились совершенно пьяный дед Мороз и – о! – Снегурочка. Их усадили за стол, под который вскоре «дед» и свалился, а Снегурочка оказалась покрепче…
Быков со скабрёзной ухмылкой вспоминал ту новогоднюю забаву, когда он и ещё двое парней, присутствовавшие без «своих» девчонок, втихаря по очереди, уводили пьяную Снегурочку в ванную. И в компании случился скандал – когда в «санузел любви» вознамерился тайком просочиться ещё один парень, праздновавший вместе с подружкой, а та в порыве ревности всадила «ловеласу» вилку в задницу. Целилась в передницу, но парень успел подставить менее ценную часть тела.
В общем, Новый год прошёл весело, хотя, протрезвев, Быков сильно опасался, не наградила ли его Снегурочка «французским насморком», но всё обошлось.
В общем «та, ради которой», не встречалась. Новогодние ночи разных лет проходили одна за другой, и радостное ожидание волшебства всё уменьшалось и уменьшалось, пока не сделалось совсем маленьким – приятным, но слишком рациональным, как, например, покупка нового мобильника или магнитолы: вещей необходимых, но давно не внушающих ошеломляющей радости.
Быков имел неплохую работу и однокомнатную квартиру, доставшуюся по наследству от одинокой родственницы по материнской линии. Его родители и две старшие сестры оставались в далёком Красноярске, а все студенческие годы Быков жил в общежитии.
Сразу после института, который за время учёбы переименовали в технический университет, Быков оказался на заводе. Платили там мало, зато дали отдельную комнату в общежитии для малосемейных, буквально рядом с проходной. По сравнению со студенческим обиталищем это были хоромы. В общежитии в основном квартировали ИТРовцы и командированные специалисты: публика, как правило, образованная и сравнительно спокойная. К тому же стоила эта жилплощадь гроши. Правда, само здание давно требовало ремонта, часто отключали холодную воду, но, что удивительно, теплоснабжение не страдало: на заводе работала собственная котельная. Купить квартиру, конечно, «не светило», поскольку на ту зарплату, которую получал Александр, копить даже на захудалое жильё пришлось бы лет сорок. Быков старался не думать об этом, подобные мысли ничего, кроме тоски и желания выть на луну, не приносили.
