– Гассан – живой аккумулятор электричества. Врожденное свойство. Ни у кого из соотечественников аль-Маруди подобных эффектов не зафиксировано. Мощность разряда – в семь раз выше, чем у полицейской «Гюрзы».
Из глубин подсознания с восторгом крякнули маэстро Карл и Гишер.
– Мы были вынуждены установить здесь древнее оборудование. Собирали по схемам из музейных архивов. Современная техника в присутствии Гассана горит синим пламенем. В прямом смысле слова. А раритет – ничего, держится…
Щит окончательно расплавился и стек на пол. Аль-Маруди повернул к зрителям оскаленное, счастливое лицо. Космы бровей сошлись на переносице, полыхнул разряд – и картина померкла.
– Опять следящую камеру сжег. Бандит, и шутки бандитские. Теоретический фундамент под Гассана мы уже подвели. Пробуем воспроизвести.
Тарталья представил, как он сперва мучает добровольца болевым шоком, а потом через несчастного пропускают электрический ток, дабы превратить его в «живой аккумулятор». Второй раз наступить на экзекуторские грабли? Благодарим покорно!
Тем временем из пепла восстал современный интерьер, и инфоблок известил:
«Рабочая запись 296-4. Объект: Патрик Асумбу, вудун.»
Патрик, нагой и костлявый, даже не прикрыв ладонью срама, стоял посреди ярко освещенной комнаты с белыми стенами. Вудуна держали в перекрестье лучи доброго десятка сканеров. Данные выводились на сотню дисплеев и голосфер. Цветными червяками ползли кривые параметров, мигали столбики объемных диаграмм, мелькали колонки цифр и символов.
Вся эта дребедень ничего не говорила Лючано.
А Юлия молчала.
Вудун втянул голову, бритую наголо, в плечи. Лопатки его вздыбились, как у зверя, спина обросла шерстью: короткой, плотной, с темными пятнами по охристому фону. Лючано ждал, что сейчас Патрик упадет на четыре лапы, выпустит когти и щелкнет клыками, на манер оборотня из фильма…
Надежды не оправдались.
Асумбу продолжал стоять на двух ногах. Шерсть втянулась обратно под кожу, зато правая рука превратилась в морщинистый хобот слона. Хобот мотнулся из стороны в сторону – видимо, для наблюдателей – и вернул руке ее первоначальную форму. У вудуна заострились уши, ноги выгнулись коленями назад, обросли пегими лохмами. Ступни сжались и затвердели, превращаясь в копыта…
– Полиморф. Уникальный случай. Перевозил коллекцию животных по заказу национального парка на Сиване. Грузовик был атакован флуктуацией класса 2D-11-. К счастью, поблизости оказался патрульный рейдер с Мондонга. Корабль получил незначительные повреждения, часть животных погибла. Асумбу плохо помнит, что делал, спасая подопечных. Говорит: сберегал Лоа. Объяснить механизм случившегося не удалось. Специалисты Вудун отмалчиваются…
Снова лаборатория. Нет, скорее, палата больницы, напичканная оборудованием. На кровати – женщина. Черные, липкие от пота волосы разметались по подушке. Глаза лихорадочно блестят, щеки запали; хриплое, надрывное дыхание корежит рот.
– Ввести успокоительное?
– Помещаем в регенератор? Состояние критическое…
– Отставить. Пусть борется. Иначе эксперимент потеряет смысл.
– Но…
– Наблюдайте. Круглосуточно. Меры принимать только в случае резкого ухудшения.
– Куда уж хуже…
Лючано не видел говорящих. Он видел женщину, и только женщину. Знакомую незнакомку. Пижама и простыня, наброшенная сверху, скрывали очертания тела. Обезумевший взгляд, пятна на щеках; смоляные пряди вьются кольцами… Женщина зашевелилась. Руки и ноги ее задергались в судорогах, хаотично и непредсказуемо. Слетела на пол простыня. Под мышкой треснул рукав пижамы. До колена задралась штанина.
– Сама. Она должна справиться сама.
Инфоблок выдал сообщение и погас, оставив лишь вращающийся кубик идентификатора. Код рабочей записи удостоверял, что это не подделка.
– Боже, Юлия…
– Да, это я.
Голос помпилианки не изменился ни на йоту.
– Вот мы и добрались до главного. Ради этого я хочу привлечь к проекту вас, Борготта. Как видите, я сама побывала в шкуре подопытного кролика. Верней, крольчихи. Помните разговор в медотсеке «Этны»? Я не зря его затеяла в вашем присутствии. Теперь вам не нужно объяснять, что мы, помпилианцы, зависим от своих рабов не меньше, чем они – от нас. Полное обезрабливание влечет безумие или смерть любого из нас.
Женщина на кровати билась в конвульсиях.
Женщина за спиной продолжала говорить.
– На фермах Помпилии и Октуберана можно выращивать лишь роботов от рождения. Их ресурс ограничен. Его пока хватает для энергообеспечения планет – но не для межзвездных перелетов. Наше население растет. Империя нуждается в притоке рабов, недавно бывших свободными. Экстенсивный путь развития, Борготта. Вынужденная агрессия. Конфликт с другими расами. Тупик. Либо тотальная война против всех, которую нам не выиграть, либо стагнация и деградация. Вы бы хотели такой судьбы для своего народа?
Женщина в палате свалилась на пол. Она ползла куда-то в угол, практически оставаясь на месте, нелепо и страшно извиваясь всем телом. Торчали острые локти. Пижамные штаны сползли, открыв до середины ягодицы: мышцы окаменели в титаническом усилии, крестец – сплошной синяк.
– Спросите, где выход? В отказе от рабов! Нонсенс для помпилиаца, спор с эволюцией. Тем не менее, один из экспериментов увенчался успехом. Мы использовали набор методик: постепенное сокращение количества рабов до минимума, стимулирующие препараты и нейротики, гипноз, психокоррекция…
– У вас получилось, Юлия?
– Да. Уже два года у меня нет ни единого раба. Увы, процедура слишком мучительна. Мало кто согласится на такое. Да и повторить результат не удалось. Остальные добровольцы погибли или навсегда поселились в комнатах с мягкими стенами. Но я не отчаиваюсь. Теперь у меня есть вы, Борготта.
V
Покидая владения маркиза Рибальдо, Лючано вдруг хлопнул себя по лбу. Лопух! Забыл выяснить: как помпилианка намерена решить его проблему! Ему ведь долгое время предстоит носить ошейник Тумидуса. А Юлии он нужен сейчас. Чем скорее, тем лучше.
Вернуться?
«Завтра спрошу. Все равно надо зайти, изучить контракт…» – попытался он умаслить торопыгу, поселившегося в душе. Нет, торопыга умаслиться не пожелал. Нахохлился, озлобился, словно в плащ, закутался в мрачное раздражение. Душевный раздрай в последние дни стал вечным спутником Тартальи.
– Дядя Лючано!
Через парк, по ведущей к калитке дорожке, к нему вприпрыжку неслась Джессика. Развевалась лента в волосах, хрустела брекчия под туфельками. Очаровательная картинка! Да только Лючано вздрогнул и замер не от умиления. Девочка-гематрийка не может, не должна вести себя так! В памяти всплыл волшебный ящик лже-сна: нити, пучки, медноволосая Эмилия, профессор Штильнер. Дети лишь наполовину гематры! А значит…
