Скорченное от жуткого страха лицо Крока не меняя выражения повернулось к брату. Олицетворение лупоглазого испуга плавно перетекло в не меньшее удивление с отвисшей нижней губой. Торчащей арматуры в брате больше не стало. Она пропала, испепелилась, улетучилась, испарилась, что угодно, но ее не стало! Зато кровища полилась настоящим фонтаном.
Крок накрыл ладонями дырку в груди Грока и получил тяжелую затрещину робо-протезом и без того по болящей от побоев и нервов голове.
Отшатнувшись на целый метр Крок стал искать пятый угол, пытаясь сфокусировать поплывшее от удара зрение.
Мутантша уселась на бездыханное тело Грока и воткнула ему прямо в страшную рану мягкую салатовую, слегка светящуюся капсулу, размером с детский кулачок, а следом, что было мочи ударила Торина младшего в грудь кулаком, возможно переломав ему пару-тройку ребер, ибо их хруст даже отразился от стен.
Неестественно выгнувшееся тело Грока, как и его конечности сбросило лучницу обратно в густой туман. Его корчило и ломало, будто над ним стоял экзорцист и читал свои молитвы, а демон пытался свалить непонятно куда вместе с захваченным телом.
Вместе с неистовым больным воплем изо рта Грока, как из гейзера выплеснулся сгусток крови, а за ним следом вылилась светящаяся салатовая жидкость. Разрывая на себе потрепанную офицерскую форму Грок катался по полу и матерно бранясь катался из стороны в сторону, звеня конечностями по металлическому полу разрушенной рубки сафхантера.
— Твою мать! Да как же больно! Да сколько можно! Да лучше б я сдох!
Плавно вынырнувшая из тумана ведьма по-матерински погладила разбитую голову сидящего на полу Крока, боящегося шелохнуться.
Она приспустила маску. Крок поразился. Да. Харя у нее была та еще. Но, там хотя бы был нос и рот, какой-никакой. Да и вообще, в отличие от того, что было на голове Булы, у нее в принципе просматривались черты лица, с густыми и жутко толстыми пепельно-черными волосами, смахивающими на не удавшиеся дреды. Были даже уши, правда как у летучей мыши формой, но опять же, они были. И кожа была похожа на кожу. А не на резину обпаленную, темно-синяя правда, но и не будто смола битумная на тело разлитая. Знаете, она была как эльфийка, которую жизнь нормально так потаскала-потаскала. Одно из двух, либо она у бесов считалась писаной красавицей, либо кошмарной уродиной. Вот к такому выводу пришел Крок.
— Ведьма! Садистка! — Грок орал так громко и так истерично, что даже Крок подергивался, но не сильно, сдерживаясь, ибо холодящий металл робо-протеза все еще поглаживал его лысую голову. А вот Грок себя не сдерживал: — А еще знахаршей себя называет, чудовище! Чешется ка-ак!
— Значит заживает. — глубоким и мягким голосом, как будто изнутри себя ответила мутантша.
Вот это поворот! Мутанты говорят… Это поразило шокированного Крока настолько, что он даже не обратил никакого внимания на то, что брат, как бы, воскрес только что. А свежеоживший все возмущенно орал:
— Сита! Останови это! Я не могу! Это невыносимо! Внутри меня гиена огненная, я же сейчас снова сдохну от того, как печет! А-а! И че-еше-ется-я! — последнее слово Грок проверещал словно пятилетний ребенок. — Ведьма ты страшнючая, да что ж я маленьким не помер!
Ведьма Сита наклонилась к Кроку и оказавшись глазами напротив растерянного сафирианина вывалила из своего большого рта длинный черный язык с двумя кончиками, как у рептилии. А кончики эти самые держали капсулу, которую она аккуратно вложила в раскрытый и скривившийся от удивления рот Торина старшего. Который офигевал, понимая, что никогда не думал о том, что мутанты могут быть и женщинами, и что у них и дети же бывают, которые наверняка тоже еще те уродцы. Которые непременно лазиют такими же стремными языками друг другу в голову, мерзкая все-таки раса.
Крок не знал, что делать в такой ситуации, и как только черный язык мутантши покинул его ротовую полость, он ее захлопнул и случайно, от страха сглотнул слюну, а с ней и оставленную Ситой капсулу.
— Выздоравливайте. — снова непонятно чем прошептала Сита и подняла ноги, скрестив их словно буддист, но оставшись левитировать на том же месте.
Если сказать, что Крока разобрал приступ чесотки, то это не сказать совсем ничего. У него зачесалось все, от луковиц наголо сбритых на темечке волос, до кончиков ногтей пальцев на ногах. Но особенно сильно чесались все ссадины, порезы и царапины. Это сродни невыносимой щекотки, везде, на каждом миллиметре тела, при условии того, что ты страшно боишься щекотки, но ничего не можешь поделать и терпишь.
Магия, да и только, волшебство, чародейство, называйте как хотите, но со звуком шелеста сухой гонимой легким ветром осенней листвы плавно затягивались все раны на теле бледного лысого сафирианина.
Эта пытка с выздоровлением длилась еще несколько минут. И если Крок терпеливо корчился и чесался как помойный бомж в лохмотьях, оставшихся от стильной офицерской формы. То вот Грок был как пьяный опытный бомжара, который до этого был сапожником и как хобби, звонарем, потому что так громко и так грязно ругаться может только такой человек.
Но плавно жуткий зуд спал и исцеленные братья уселись прямо на пол. Натянули обратно кислородные маски и молча переживали уже произошедшее.
— Сита, дай пожрать.
— Я ведьма, а не кухарка.
— А мы люди, а не бесы. Сит, под ложечкой сосет страшно же. Ты же мне новый желудок вырастила, который пустой. — хитрые глазища Грока заигрывающе посмотрели в глубокие очи мутантши, с отражением его великолепной и добродушной улыбки.
— Ох уж эти твои чары кобелиные. — непонятно откуда вздохнула Сита.
— Я дико извиняюсь… — вмешался в разговор потрясенный Крок. — Сита, верно ведь? А чем вы говорите? У вас губы не шевелятся.
— Это телекинез, бро. Помнишь, как Була с тобой слился? Он даровал тебе бесовскую речь. Для них это норма нормальная. Вот так вот, при помощи силы мысли друг с другом трещать могут. Они круче нас, только стремные.
— Я вообще-то девушка.
— Тебе далеко за триста, старуха! А бабки всегда всех лечат и подкармливают, так что давай, корми, я знаю, у тебя всегда ништяки для Булы есть.
Сита подбросила свой лук, который сложился в пять раз и повис на ее поясе. Робо-рукой она достала два запечатанных батончика откуда-то из бюстгальтера и швырнула их на пол перед близнецами, будто собакам.
— Как не вежливо.
— Как заслуживаешь.
— Мы мир спасаем. Мы герои.
— А еще невоспитанное беспринципное хамло. — тонко добавила Сита.
Грок задумался, уминая батончик, глядя на затуманенные зеленовато-коричневые своды пещеры. Пару раз сладко чавкнув, закивал головой.
— И это только добавляет мне офигенности, черт возьми!
— Ты себе льстишь.
Сита наклонилась к молча жующему Кроку. Он невольно заглянул ей под корсет и тут же получил саечку металлическим запястьем.
— Не надо прикидываться овечкой, ты такой же плут, как и он. Я тебя насквозь вижу. И ты мне нравишься, Крок, но если будешь меня бесить, то я тебя убью, у меня на вас двоих нервов не хватит.
Грок легко толкнул брата в плечо.
— Согласись, она душка.
— Ага… — протяжно ответил Крок. — А она на самом деле может убить непонятно за что?
— Да. Но она же тебя и починит, так что не ссы, брат.
Троица не спеша выдвинулась в темный коридор, уводящий в сторону и вверх от утонувшего в густом тумане водоема. Сита шла по запутанным лазам и ходам, как будто у себя дома, она не подсвечивала себе путь и плыла абсолютно бесшумно. А два неуклюжих братца создавали столько шума, будто в гроте работал сафхантер средних размеров. Отирая своими лохмотьями стены они поднялись по лазу вверх и уперлись в аккуратно припаркованный буроход.
Машина напоминала стального ежа или даже дикобраза огромных размеров. Мощные титановые иголки слегка двигались сквозняком, создавая благозвучный звон. Эта старая техника тысячелетия назад добывала сафит, пока не были изобретены сафхантеры. Такой ежик мчался вперед и разносил в пыль самые крепкие породы, попадавшиеся ему на пути. Агрессивный вид машины заставлял ее уважать с первого взгляда. Для бесов такое авто было сродни семейному минивену, на которых они юркали под землями резервации.
